Пока Люли ждала, когда та подберёт нужные слова, она оглядела свою обновлённую кухню с её сверкающей техникой и большим гранитным кухонным островом, сделанным по её индивидуальным размерам, идеально подходящим для ежедневной выпечки. Последние три года ей не приходилось каждое утро на рассвете отправляться на работу в «Посланный небесами».
Нет, она просто вылезла из постели, сварила себе кофе и наспех испекла булочки с корицей, кексы с изюмом и ещё полдюжины других пирожных, которые подавала каждый день, прямо здесь, на своей кухне. Это стоило ей… ну, стоило Эндрю…
— куча денег, но он был готов их заплатить. В конце концов, ему было выгодно, чтобы она молчала об отцовстве Ганни, и, конечно же, она так и сделает. Она не держала на него зла — на самом деле, он ей нравился, она восхищалась его достижениями — но она знала, что он никогда не будет частью жизни своей дочери. Он не мог этого сделать, не без очень большого шанса, что его собственная жизнь будет разрушена. Также было правдой, что Эндрю не хотел, чтобы у нее или Ганни были какие-либо финансовые проблемы. Он настоял на том, чтобы заплатить ей за реконструкцию двухэтажного дома 1960-х годов, стоящего посреди большого участка, покрытого кленами и дубами, на Ист-Хилтон-стрит, который Лули унаследовала от родителей семь лет назад. Но именно она платила Рэю Ли, ушастому подростку из соседнего дома, чтобы он еженедельно подстригал пышную траву. Она наполнила подвесные цветочные корзины петуниями и бальзаминами, которые сейчас, в разгар долгого жаркого лета, пышно цветут.
Люли вздохнула и снова вспомнила о своём ежевечернем ритуале бухгалтерии – бесконечном потоке ерунды, которую нужно было выполнить для дюжины различных государственных учреждений, и всё это время правительственные шуты твердили, как они любят малый бизнес. Интересно, кто просматривает все эти бумаги, которые она штампует? Она увидела безликого бюрократа, который, вероятно, зевал, сгребал её работу в кучу, бросая её со стены в государственную мусорную корзину. Никому не было дела, но это не имело значения. Кто-нибудь из них мог…
И кто знал, когда это произойдёт и произойдёт ли вообще. Поэтому ей пришлось это сделать, иначе ей предстояло заплатить огромные штрафы, возможно, потерять пекарню, а может, даже попасть в тюрьму.
«Хорошо, мама».
Что было в порядке? Она забыла. Ах да, пряжка ремня мистера Генри. И секрет. Какой секрет? Как и многие другие жители Хаггерсвилла, Люли чувствовала себя в долгу перед мистером Генри Лароком, основавшим Первый национальный банк Хаггерсвилла.
«Да, так будет лучше, Ганни».
Лули оставила Ганни мыть посуду, что было ее ежевечерней обязанностью, а сама пошла в свой маленький кабинет, чтобы поработать за компьютером — часть ведения небольшого бизнеса, которую она ненавидела.
Каждые несколько минут она проклинала правительство, не в силах сдержаться. Она старалась не ругаться вслух, потому что знала, что у Ганни острый слух, и не хотела, чтобы та слышала подобные речи.
Ганни, конечно, услышала её, и она улыбнулась. Слова, которые ей не разрешалось произносить.
Она задумалась, сможет ли она когда-нибудь достаточно повзрослеть, чтобы сказать, чего хочет. Она повернулась, чтобы осмотреть безупречно чистую кухню, готовясь к завтрашнему утреннему угощению от маминой выпечки.
Идеально, всё было идеально. Она выключила свет, пошла в кабинет мамы и поцеловала её на сон грядущий. Поднимаясь по лестнице в свою комнату, она думала о сериале, который её ждёт – «Элементарно». Мама говорила, что сериал идёт слишком долго, и сюжеты становятся глупыми, но Ганни это не волновало. Она никак не могла насытиться Джонни Ли Миллером, пусть он теперь и лысый. Когда любишь кого-то, как она слышала от миссис Чемберлен, не замечаешь мелких недостатков.
Прежде чем заснуть, Ганни снова подумала о пряжке ремня мистера Генри со звездой Давида. Она знала, что та, которую видела по телевизору, принадлежала ему, а не была похожа на него. Она вспомнила, как много лет назад принесла ему торт на семьдесят пятый день рождения. Домработница, миссис Буалю, провела её в кабинет мистера Генри. Он что-то полировал. Он поднял глаза и улыбнулся ей, задумался, а затем поманил к себе. Вот тогда он и увидел торт, и они все съели по кусочку. После ухода миссис Буалю мистер Генри показал ей то, что так долго разглядывал – свою золотую пряжку ремня со звездой Давида – и спросил, не правда ли, она действительно красивая. Конечно же, она согласилась. Он сказал ей, что другой такой пряжки в мире нет. А потом он велел ей никому не рассказывать о том, что видела этот торт. Это будет их секретом. Сможет ли она сохранить этот секрет? Конечно, сможет, она прекрасно знала, как хранить секреты.