Мистер Генри всегда был к ней добр и часто дарил ей небольшой пакетик мармеладных мишек, когда видел её на почте или в маминой пекарне. Однажды он даже вышел из своего банковского кабинета, чтобы поздороваться и угостить её мармеладными мишками.
Мистер Генри умер пять лет назад, а она всё ещё хранила его тайну, до сегодняшнего вечера, пока не рассказала маме. Но она видела пряжку его ремня по телевизору, и как такое возможно? Что ей делать? Пойти к крёстному? Он её выслушает, но что он может сделать? Нет, она поговорит с миссис Чемберлен, очень близкой подругой мистера Генри, хотя мама и запрещала ей это делать. Может быть, мистер Генри тоже показывал ей пряжку своего ремня, и она, как и Ганни, сохранила это в секрете. Может быть, миссис…
Чемберлен знал бы, что делать.
31
Лесной парк Принс-Уильям
ВИРДЖИНИЯ
ПОНЕДЕЛЬНИК ВЕЧЕР
Виктор всё ещё дрожал от того, что сделала Лиззи. Он не мог поверить, что она разбудила его от крепкого сна в тени густых дубов, растущих в квартале от той закусочной, где продавали жареных лобстеров, и заявила, что Савич и Шерлок находятся внутри.
Он не поверил своим глазам, пока не увидел красный «Порше» Савича. Они были там, всего в пятидесяти футах от него. Кто-то его узнал, кто-то позвонил Савичу.
Они дождались, пока агенты уйдут, а Лисси последовала за ними, оставаясь позади, пока они не оказались на улице, где ни в одном направлении не ехали машины. Лисси кричала ему в ухо, чтобы он стрелял в них, но он сказал «нет, ни в коем случае». Она вытащила его «Глок»…
Ну, на самом деле, это был «Глок» агента — и он выстрелил. И чуть не убил их обоих.
Так что я их не поймал. Всё равно было весело, стрелял дырками в его красном «Порше», и он… разбил ему переднее крыло — держу пари, он плакал, вопил и вел себя как маленький Девочка. И он ещё и колесо себе спустил. Это их немного замедлит. Держу пари, это будет стоить ему сверток, чтобы починить его ребенка.
Виктор ждал, когда молот упадёт. Во всём этом была виновата Лисси, но он знал, что она обернётся против него.
Если бы мне не пришлось вести машину, я бы застрелил его и эту рыжую стерву. Ладно, Признаюсь, я был удивлен, когда он сделал этот поворот и направился прямо на нас, мисс.
Агент ФБР стреляет в нас вот так.
«Она чуть не схватила меня. Мне в лицо попало стекло, Лиззи. Теперь они точно знают, на какой машине мы ездим. У нас пулевые отверстия, которые увидит весь мир. Кто-нибудь нас позовёт».
Он добавил в угли в костре еще веток и скомканных бумажек.
Савич был быстр, Виктор, сделал этот поворот быстрее, чем мама бросила молоток в почтальону за то, что он на неё поглазел. Если бы они были в нашей паршивой тачке, и мы бы...
Порше, я бы взял их обоих. Они бы были трупами.
Виктор простонал. «Нам повезло, Лиззи. Если бы этот старик не погнался за своей дворнягой через дорогу, Савич не вильнул бы и не врезался бы в пожарный гидрант. Они бы нас схватили, Лиззи, ты же знаешь. Почему бы не признаться? Мы еле выбрались оттуда». Виктор приложил ладонь к сердцу. «Меня до сих пор тошнит. Это было слишком близко. Надеюсь, теперь мы в безопасности, но если кто-нибудь увидит, как мы сюда въезжаем, он всем расскажет».
К чёрту любого неудачника, который нас видел. Неважно. Мы в безопасности. Я быстро вытащил нас оттуда. И знаете что? Это было действительно весело, кровь закипала, я забыла эти скобы в моем желудке.
Виктор нахмурился, глядя на небольшой костерок. Огонь ещё не разогрелся настолько, чтобы разогреть говяжьи энчиладас, купленные им утром на рынке в Льюистоне. С другой стороны, он не был особенно голоден, особенно после того, как Шерлок чуть не отстрелил ему голову, так близко, что его чуть не стошнило жареными лобстерами. Сердце снова забилось бешено, и он потёр рукой грудь, надеясь хоть как-то его успокоить.
У тебя изжога, да? Вот что бывает, когда объедаешься всем этим. Омары. Они были неплохие, никогда раньше не пробовал жареных лобстеров. И они не заставили меня... тошнотворный, не такой как ты.
«Заткнись, Лисси».
Эй, ты всё ещё трясёшься. Ты такой слабак, Виктор.
Ему хотелось ударить ее — не сильно, потому что он знал, что эти скобы все еще причиняют боль, — всего лишь легкую пощечину, чтобы привлечь ее внимание, заставить ее понять, что она всем ему обязана.
Вместо этого Виктор потыкал палкой горящие веточки, разворошил угли и подложил ещё немного скомканной газеты. Полетели искры, загорелась бумага, а затем и веточки, и пошло тепло. Он поставил энчиладас на кусок фольги на решётке. Он откинулся на локти и вздохнул. «Мне бы очень хотелось, чтобы ты так не рисковала, Лиззи. Мы могли бы быть уже мертвы или вернуться в Централ. Я ненавидел всех этих психов и этих охранников, которые вечно на тебя косо смотрят».