«Ему было семьдесят пять. И всё же, ему потребовалось несколько часов, чтобы умереть.
Его экономка, госпожа Долорес Буалу, пришла в обычное время и обнаружила его мёртвым, залитым кровью. Я приехал к нему домой во вторник в восемь утра.
Он посмотрел на свои сцепленные руки. «Это была жестокая, отвратительная смерть. И она была личной, без сомнения. Кто-то так ненавидел старика, что хотел заставить его страдать вечно за то, что он сделал с ним или с тем, кого он любил – кем бы это ни было. Но я так и не смог узнать, кто это сделал и почему. Никто не знал. Весь город был возмущен. Никто не мог поверить в то, что с ним сделали. Какое-то время там была настоящая охота на ведьм. Мне до сих пор тошно от одной мысли об этом».
Что касается Кэлхауна, его единственного ребёнка, то мне он нравится — он действительно старается быть таким же добрым, как его отец. Он постоянно жертвует деньги местным благотворительным организациям, но дело в том, что Кэлхун не родился с отцовской харизмой и добротой. Он эксцентричен, а значит, полагаю, его нельзя назвать сумасшедшим, потому что он богат.
Лули сказала: «Мне кажется, Кэлхун любит шокировать людей, заставлять их качать головой в ответ на то, что он говорит. Полагаю, он ещё в детстве понял, что у него никогда не будет природного дара отца — располагать к себе людей, поэтому он нашёл свой собственный способ сделать себя запоминающимся».
Мастерс кивнул. «Согласен с этим, Лули, но, шеф, агент, я готов поклясться, что Калхун безвреден. Я даже представить себе не могу, чтобы он убил своего отца таким жестоким, подлым способом — ну, во всяком случае, серьёзно. Он сказал, что был дома в постели с женой, и да, я знаю, она предоставила ему алиби».
Лули сказала: «Дэнни, никто из моих знакомых никогда всерьёз не считал, что Кэлхун убил своего отца. В городе все были единодушны в том, что это был проезжий маньяк».
Мастерс рассмеялся. «Ага, конечно. „Это сделал маньяк“. Никто из местных, из тех, кого мы знаем, не мог быть. Должно быть, сбежавший из балтиморской тюрьмы, накачавшийся наркотиками и бог знает чем ещё? Людям было спокойнее твёрдо держаться за эту веру. Но, учитывая уровень жестокости, убийца, должно быть, был в ярости, а это не вписывается в описание наркомана или сбежавшего сумасшедшего убийцы. Прости, Люли, но, скорее всего, это был кто-то местный, кого мы знаем, кто ненавидел Генри ЛаРока всей душой. К тому же, его убийство не было спонтанным. На него потребовалось время и планирование. Если бы я только мог выяснить причину, я бы знал, кто это сделал».
Мастерс сжал руки между коленями, посмотрел на свои ботинки. «Я звонил в ФБР, но они ничего не смогли сделать».
Сала медленно произнёс: «И Ганни ударили по затылку, потому что она собиралась связать мистера Генри с этой пряжкой ремня?» Он бросил взгляд на Лули, жалея, что не промолчал, но, скорее, она выглядела задумчивой. «Агент Порто, вы утверждаете, что тот, кто убил мистера Генри, убил Ганни?»
Сала сказал: «Можете ли вы назвать другую причину?»
«Нет», — сказала Люли. «Я не могу, нет».
Тай сказал: «Давайте вернёмся к пряжке ремня. Должен сказать, мы ожидали несколько звонков на горячую линию от людей, опознавших её, но, к нашему удивлению, получили только один — от Ганни, — что, должно быть, означает, что никто в городе о ней не знал. И, похоже, это означает, что он её никогда не носил? Если он действительно держал пряжку ремня при себе, по какой-то причине, то Ганни случайно её увидела? Что же такого в этой пряжке, что заставило мистера Генри взять с неё обещание никому о ней не рассказывать?»
«И зачем на неё нападать?» — спросил Сала. «Что она могла сказать агенту на горячей линии, чтобы кого-то подставить?»
Доктор Элис, пожилой мужчина с петушиным хвостом седых волос, вошёл в приёмную. Он улыбался Лули. «С ней всё в порядке, она справится. Она ещё не пришла в себя, но я верю, что со временем она поправится, Лули. Самое худшее уже позади».
Когда Люли начала плакать, Мастерс прижал ее к себе и крепко обнял.
Он не выдержал и заплакал вместе с ней.
40
Почтовое отделение Хаггерсвилла
ВТОРНИК
В вестибюле почты было многолюдно, но никто, казалось, не проявлял особого интереса к отправке писем или посылок. Все обсуждали, что случилось с Ганни Саксом.
Похоже, больше всех знали почтовые служащие, и они вершили суд.
Когда Тай и Сала вошли и спросили миссис Чемберлен, оживление резко стихло, и все взгляды были устремлены на них.
Сала улыбнулся и слегка помахал рукой. «Шеф Кристи и я… я агент Сала Порто…
Мы вернулись из больницы и рады сообщить вам, что операция Ганни прошла успешно. Похоже, с ней всё будет хорошо. Она поправится.