Сала спросил: «Знал ли твой отец, что ты о нем думаешь?»
«Конечно, когда я стала взрослой и сама зарабатывала на жизнь, я ему рассказала. Казалось, его это не особо беспокоило. Помню, он надо мной посмеялся, сказал, чтобы я с этим смирилась. Вот и всё». Калхун поднялся, и Тай с Салой это явное пренебрежение проигнорировали. Он снова сел и вздохнул.
Тай сказал: «Мистер ЛаРок, Калхун, кто, по-вашему, убил вашего отца?»
«Понятия не имею, шеф. Шеф Мастерс тоже никогда не имел представления. Никто не имел представления. У моего отца не было врагов, как я уже говорил, все его любили. Спросите любого в городе».
«Ты любила его, Кэлхун?»
«Наверное, я так и думал, ведь он был моим отцом. Моя жена всегда смеялась над историями, которые я ей рассказывал о том, как он обращался с моей мамой и со мной. Она говорила, что у него какая-то сумасшедшая интуиция, и пусть забудет об этом».
Сала спросил: «Вы когда-нибудь видели, как ваш отец носил большую пряжку на ремне в виде звезды Давида?»
Кэлхун отстранился. «Я слышал разговоры о странной пряжке ремня, которую нашли в озере, и именно из-за неё Ганни Сакса сразили. Ты правда думаешь, что она принадлежала мистеру Генри?»
«Да», — сказал Сала. «Я полагаю, вы видели, как он его носил?»
Калхун покачал головой. «Ганни совершила ошибку, и это понятно, ведь она
— Он пошевелил пальцами у головы и закатил глаза. — Это не мог быть мистер Генри. Он всегда носил подтяжки, хотя они ему и не нужны были.
Подними штаны. Он был худым, как я. Однажды я купил ему ремень из кожи аллигатора на Рождество, но он его так и не надел. Только красные подтяжки. Он всегда говорил, что настоящие мужчины носят подтяжки, как его отец до него. Держу пари, его даже кремировали в этих красных подтяжках. Кэлхун замер. «Разве это не странно? Он никогда не предлагал мне носить подтяжки, никогда мне их не дарил, так что я их никогда не носил».
«Я тоже нет», — сказал Сала.
Тай спросил: «Почему вы называете своего отца «мистер Генри»?»
«Эй, так его все всегда называли, и моя мама тоже».
Сала спросил: «Вы сказали, что мистера Генри кремировали. Что вы сделали с его прахом?»
«Его прах? О, я развеял его в Балтиморе, у мыса Фелс-Пойнт, над рекой Патапско. В тот день был шторм, и мне не хотелось ехать на машине до самого океана».
«Урна все еще у тебя?»
Кэлхун на минуту задумался и нахмурился. «Кажется, я отдал его в комиссионный магазин. Бедные тоже умирают, так почему бы не завести настоящую урну для праха своих близких? У мистера Генри была лучшая урна, какую можно было купить за деньги, керамическая, насколько я помню».
Когда Сала и Тай ушли, Кортни Уэлс откинула в сторону свои прекрасные вьющиеся волосы и кивнула в сторону лестницы. Тай одарил её широкой улыбкой и прошептал: «Ему не терпится всё тебе рассказать».
Тай сказал Сале: «Этот человек подлежит сертификации».
«Или ему нравится притворяться, что его можно сертифицировать».
«И ему это сходит с рук, а это значит, что он совсем не глуп».
«Нет, Кэлхун совсем не глуп. И он, и миссис Чемберлен согласны, что мистер Генри никогда не носил ремни, только красные подтяжки. Так как же застегивалась пряжка его ремня…»
по словам Ганни Сакса, оказались в озере Мэсси со всеми этими костями? Это должно означать, что мистера Генри не кремировали, и его кости остались на дне озера Мэсси.
«И когда его бросили, на его ремне была пряжка со звездой Давида.
Или, — добавил Тай, — Ганни Сакс во всем неправ, и мы гоняемся за жирафами.
Но кто-то пытался ее убить.
Зазвонил её телефон. Звонила Люли Сакс. Ганни полностью проснулась, и в ней было что-то совсем другое.
45
Общественная больница Хаггерсвилла
Поздно вечером во вторник
Сала и Тай остановились, чтобы поговорить с офицером Ромеро Диасом, сидевшим у палаты Ганни Сакс в отделении интенсивной терапии. Ему было под тридцать, он был накачан, слишком красив для собственного блага, и Тай был уверен, что он разобьёт ему сердце. Он заверил их, что им не о чем беспокоиться: никто не причинит Ганни вреда. Его голос изменился, когда он произнёс её имя.
«Ты заботишься о ней», — сказал Тай.
Диас сказал: «Конечно, мы выросли вместе. Я всегда считал её милым ребёнком и такой красивой. Никто к ней не приблизится». Он коснулся пальцами кобуры своего «Беретты».
Тай и Сала протиснулись в маленькую кабинку и встали рядом с мисс Сакс и Чиф Мастерс.
Лули подняла взгляд, продолжая гладить дочь по лицу. «Ганни снова уснула после того, как ей ввели обезболивающее внутривенно. У неё сильно болела голова». Она помолчала, собираясь с мыслями. «Говорят, у неё образовался тромб — субдуральная гематома, которая давила на мозг. И хирург, и медсестры говорят, что сейчас её показатели в порядке». Она помолчала, сглотнула. «С ней всё будет хорошо».