Я посмотрел на свою ладонь, еще черную от земли, и не рискнул взять в руки красивую бутылку марочного коньяка. И налил полный стакан водки. Водка была в те дни самая «крутая» — «Распутин». Так с ним мы и помянули Сергея…
С того дня минуло два десятилетия. Много всего случилось, многие ушли… К сожалению, многое и растворилось, растаяло в памяти. Осталась загадка — кто назначал эти странные встречи и пересечения? Почему я так часто во многие важные дни его жизни оказывался рядом, хотя никогда не причислял себя к числу его близких друзей?
Некого спросить, не с кем восстановить детали, почему так получалось.
Проработав неполный год с ним на картине, я заработал Странное прозвище «ассистент Параджанова»… Сколько их было, кроме меня.
Давным-давно сам снимаю свои фильмы. Много разных художественных и документальных картин в творческом списке. Вышли художественные книги и опубликовано столько статей и разных рецензий. Но почему-то, как и на тех незапланированных встречах, снова и снова пересекаюсь с ним по разным обстоятельствам. Две книги написаны о нем. Четыре фильма снято. Вот и проект этой книги выплыл нежданно-негаданно.
Один только раз целенаправленно прикладывал усилия. Очень хотел восстановить из рабочего материала забытые всеми эпизоды фильма «Цвет граната». Эта работа потребовала десяти лет усилий (1995–2005). Была масса проблем — финансовых, технических, юридических. Скажу откровенно: если бы знал, что все растянется на десять лет, никогда бы не взялся. Так что и эта «встреча» была не запланирована.
Что осталось? Тающие воспоминания и множество фотографий.
Проведя великое количество часов своей жизни в разных монтажных, я привык к тому, что время можно поворачивать вспять. И теперь эти фотографии, эти стоп-кадры и раскручиваемые флеш-беки помогают путешествиям в памяти. Фотографий много, но почему-то особенно памятна одна. Сделанная в тот самый день, когда он провел несколько часов в своей мечте — в своем армянском доме.
Была весна, а к нему пришла «осень патриарха». Перекличка с романом Маркеса далеко не случайна. Они оба создали свой такой парадоксальный и мифический мир. Но мне кажется, что это фото могло бы быть прекрасной иллюстрацией совсем к другой книге… Книге Екклесиаста…
Сидя во дворе своего так и не обжитого дома, Параджанов смотрит на библейский Арарат и ведет монолог. Его никто не слышит… Но монолог этот во многом совпадает с известными словами. Во всяком случае, его лицо так удивительно в этот момент, глаза так выразительны…
Он увидел всё!.. Взлеты и падения. Блеск фестивалей и жесткость тюремных нар. Банкеты и баланду. Он снимал хорошие фильмы и плохие. Его восхваляли и унижали. Опыт его жизни уникален…
И, словно в очередном сюрреалистическом видении, мне кажется, что это и есть фотография Екклезиаста, и я слышу слова итога и эти удивительные признания:
«Чего бы глаза мои ни пожелали, я не отказывал им, не возбранял сердцу моему никакого веселья, потому что сердце мое радовалось во всех трудах моих, и это было моею долею от всех трудов моих.
И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все — суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!..
Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его…
Далеко то, что было, и глубоко-глубоко: кто постигнет его?..»
Не об этом ли говорит его пустой шкаф, поднятый над городом?
P. S. Странным образом эти строчки дописываются 25 июля 2010 года — спустя ровно 20 лет с того памятного, горячего, глухого, такого истового дня.
Опять его режиссура?
ИЛЛЮСТРАЦИИ
