Выбрать главу

- Почему ты медлишь? – вопрос Гээджи застал меня врасплох, и я чуть не оступилась, но Ворон схватил меня за плечо и удержал. – Ты боишься, так?

- Так, - не стала отрицать я очевидное. Однако я чувствовала, тот вечер изменил что-то во мне, будто в мой детский и наивный мир ворвалась ещё более жестокая и тёмная сила, чем тот мальчишка, пытавшийся взять меня силой. Безусловно, тогда я стала другой, тогда я испытала животный страх, преследующий меня на каждом шагу. Но теперь я чувствовала собственные изменения каждую секунду, и они наполняли меня далеко не страхом. Злость к красным братьям разъедала меня изнутри, слово вирус, а я ничего не могла сделать. Только бродить неприкаянной душой по джунглям, и надеется, что однажды Гээджи произнесёт хоть слово, а из его глаз исчезнет укоризна. Да и за что ему было меня укорять? Это мне впору винить Ворона во всех своих проблемах.

- Знаешь, почему ты боишься? – снова вопрос.

- Потому что я – слабая? – скорее спрашиваю, чем отвечаю я.

- Нет, - он провёл пальцами по моей щеке и притянул к себе за плечи, обнимая и успокаивая. – Ты боишься, потому что не имеешь права лишать себя жизни. И никто не имеет права. Никто, кроме судьбы. Я расскажу тебе сказку, Белая. Слушай, - Гээджи усадил меня обратно на дерево и прижал к себе, поглаживая грубыми пальцами мои волосы. Его сказка была похожа на песню или мираж, я слышала и видела её одновременно, я чувствовала, как слова ведуна проходят сквозь меня, даря необъяснимое чувство покоя и блаженства. Но в поступках Ворона не было пошлости или желания, он хотел быть мне братом или другом, для любви у него была Нита.

- Давно, когда существовала только одна земля и бескрайний океан вокруг, жили две сестры: Судьба и Фортуна. Судьба была одета во всё белое с серым, она ходила от дома к дому и просила милостыню. Но люди отталкивали Судьбу. «Мы ждём Фортуну!» - вот, что говорили люди, отрицая существование Судьбы. Но меж тем, Судьба была справедлива. В час, когда на землю должен был прийти ребёнок, Судьба помогала его матери и удерживала от спирта отца. Когда влюблённые корили Судьбу за невозможность быть вместе, она учила и подталкивала их друг к другу. Только готовые к встрече души могли быть счастливы. Судьба знала точно, когда человек должен был уйти, а потому всю жизнь до своей кончины человек был в безопасности. Судьба хотела помочь людям, рассказать о себе, о времени, что у них есть и счастье, которые им предначертано. Но люди любили Фортуну, одетую в золото и шёлк, словно индийская принцесса. Яркая и светлая, она бегала от дома к дому, делая маленькие подарки и появляясь в углу комнаты, едва Судьба совершала чудо и тихонько уходила. Фортуне молились и воздвигали памятники, не зная, что она лишь мимолётная удача, лишь отблеск Судьбы! Разумеется, Фортуна и сама приносила пользу тем, кто ей глянулся. Она была слишком капризна и самовлюблена, чтобы помогать всем без разбору. Так вот, Белая, ты не можешь идти против Судьбы и Фортуны. Судьба спасла тебя от шаманов, а не мы с Беркутом. Но люди отвергли давным-давно серую сестру, а потому никто не знает, когда наше время придёт. Не испытывай её, не надо. И всегда надейся, что Фортуне ты понравишься больше, чем твой противник.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ты веришь в Судьбу? – спросила я, открывая глаза.

- И в Судьбу, и в Фортуну. Мне больше не в кого верить, только в моих сестёр.

Тогда я не обратила внимание, что Гээджи назвал Фортуну и Судьбу своими сёстрами. Мне показалось, что это оборот речи, и я очень быстро забыла об этой оговорке.

- Почему они назвали меня Белая и ты теперь называешь?

Этот вопрос давно мучил меня. С тех пор, как Ящер употребил ко мне данную характеристику, все в деревне время от времени называли меня этим именем.

- Ну… мы – красные, а ты - белая. В чем проблема? – сделал вид, что не понял вопроса Ворон. Он знал ответ, но вовремя ли этот ответ прозвучит? Стоит ли девочке знать раньше времени, что до конца жизни племя, которому она посвятит свою жизни, будет называть её Белой, подчеркивая разницу между ними, указывая на недоверие, что царит между ними, и высказывая некоторое пренебрежение. Нет, Типони было рано об этом знать.