— Геморрой?
— Да, и в очень тяжелой форме. Даже сейчас, сидя здесь, я испытываю страшные мучения.
— Знаете что, Ричард, — Боб по-прежнему был серьезен, — мне кажется, я с самого начала был с вами предельно честен, верно? За это вы могли бы по крайней мере отплатить мне тем же.
— Я не понимаю, в чем моя вина.
— Мне не хочется произносить длинных обвинительных речей. На самом деле мне совершенно все равно, есть у вас геморрой или нет. Суть в том, что мне в этой компании нужны менеджеры, которые хотят работать здесь и которые не позволят, чтобы личные проблемы помешали им выполнять свои обязанности. Я знаю, что вы расстроились вчера, когда для вашего проекта не нашлось людей, и еще раньше, когда вас выселили из кабинета, но такое случается. Вам просто нужно идти в ногу со всеми, показать характер. Вы получаете здесь совсем неплохие деньги — так докажите мне наконец, что вы стоите этих денег. Я не могу допустить, чтобы в отделе продаж были упаднические настроения. Такие настроения — болезнь, стоит одному подцепить ее, как не успеешь оглянуться, и вот уже вся компания больна. Я должен уничтожить заразу, пока она не пошла дальше. Это последнее предупреждение вам, Ричард. Не знаю, что творится у вас в голове, но надеюсь, что вы наконец начнете серьезно относиться к работе.
На это много что можно было бы возразить, но мне хватило ума промолчать.
Я вернулся за свою перегородку и просидел там весь остаток утра. Ровно в двенадцать я отправился обедать, хотя еда волновала меня теперь меньше всего. Захватив с собой портфель, я сел на поезд линии «Д» и доехал до универмага «Мейси» на Тридцать четвертой. Я поднялся на девятый этаж и попросил продавца подобрать мне готовый парик. Прямые грязновато-блондинистые патлы закрыли уши. Посмотрев в зеркало, я с трудом узнал себя. С другой стороны, с накладными волосами я смотрелся не то чтоб уже совсем по-дурацки. В последнее время волосы у меня надо лбом начали редеть, так что парик даже заметно улучшил мою внешность. В нем я выглядел по крайней мере лет на пять моложе и — что было гораздо важнее — совершенно не был похож на себя. Продавец предложил примерить парик другого цвета, но я сказал, что этот мне подходит, и расплатился наличными.
Чтобы довершить перевоплощение, я спустился на первый этаж и купил темные очки-«зеркалки».
Я спрятал очки и парик в портфель и вышел из «Мейси». Из телефона-автомата на Тридцать четвертой я позвонил Руднику в офис. Назвавшись Джозефом Райаном, его бывшим клиентом, я спросил, на месте ли он. Секретарша подтвердила, что Майкл Рудник сегодня на работе, и я повесил трубку.
Я поехал обратно в свою контору. Когда я вышел из подземки на Сорок седьмой улице, то задержался в магазине и купил сэндвич с беконом и помидорами, украшенный листьями салата. Есть по-прежнему не хотелось, но я знал, что уже довольно скоро проголодаюсь.
Половину сэндвича я съел за своим рабочим столом, потом попытался вернуться к текущим делам. Оказалось, что теперь мне еще труднее сосредоточиться на работе, чем несколько часов назад.
Утром я добавил в свое расписание такой пункт, как «четырехчасовая встреча», так что уйти из офиса пораньше было несложно. В три сорок пять я отметил свой уход и вышел из здания. Войдя в подъезд Дженерал Электрик Билдинг, я прошел прямо в мужской туалет. В кабинке я надел парик и очки. Внимательно рассмотрев свое отражение в зеркале над раковиной, я остался доволен: маскировка выглядела столь же естественно и убедительно, как и раньше, в «Мейси». Я вышел из здания в сторону Рокфеллеровского центра и пешком направился наискосок к Мэдисон-авеню.
Было чуть больше четырех, когда я остановился напротив здания, где помещалась фирма Рудника, и стал смотреть на вращающиеся двери. Ближе к пяти на улицу из них начало выходить все больше и больше людей. Я не видел Рудника, но успокаивал себя тем, что адвокаты очень часто задерживаются на работе, уходя домой в восемь-девять вечера или даже позднее.
Без четверти шесть толпа у входа стала редеть, и я понял, что, видимо, застряну здесь надолго. Стало ясно, что шансов успеть к шести часам к консультанту у меня немного, если не сказать больше. По сотовому я позвонил в справочную и узнал телефон доктора Мишель Льюис. Я позвонил ей и оставил на автоответчике сообщение, что не смогу прийти в назначенное время и прошу передать Поле мои извинения. Я понимал, что вечером Пола мне устроит кошмарную сцену, но делать было нечего.
В самом начале седьмого из автомата на углу я позвонил в кабинет Рудника. Одновременно я все время оглядывался на вход: мне никак нельзя было его пропустить. На этот раз я услышал автоответчик. Оставалось надеяться, что он все-таки еще на работе: проводит встречу или просто вышел из кабинета.