Пока натягивала носки никак не могла отделаться от мысли, что здесь мне лучше, чем в собственной, пускай теперь и опечатанной, квартире. У меня болело сердце, когда доктор Рейман говорил о моём будущем. Весьма туманном, но будущем. Он спрашивал, что я ожидаю от свободы после лечения. Готова ли смириться с окружающей меня реальностью. И всякий раз я отмалчивалась.
До ужаса я боялась возвращаться туда, где чувствовала себя не в своей тарелке. Даже та кондитерская теперь не прельщала меня своими запахами, а Мартен… Дорогой Мартен и вовсе остался в моей памяти, как след. Что с ним случилось и почему он вдруг уволился, я не знала. Да и честно говоря, знать особо не хотела. Он исчез за неделю до убийства. Словно знал, что скоро в доме напротив кондитерской прольётся чья-то кровь. Ну что ж, ему же лучше!
-Ну, ты готова? – В дверном проёме показалась макушка Хейзел.
-Да. – Отвечаю немедленно и хватаю тёплую бежевую кофту, чтобы натянуть её на плечи.
Проходя мимо ванной комнаты мне на миг кажется, что там какая-то тень. Но присмотревшись, поняла, что это лишь моя фантазия. Такая же неуёмная, как и на свободе.
-Знаешь, а мне всё-таки кажется, что ты сама не особо веришь в свои слова.
На улице можно почувствовать хоть глоток свободы. Можно ходить за руки и не беспокоится, что очередной блюститель порядка начнёт разнимать нас в разные стороны. Также в обиходе были качели, столы и скамейки. Кто-то начинал играть в настольный теннис, а кто-то вдыхал чудесный запах молодой весны.
-Я редко пытаюсь анализировать свои мысли и действия. – Пряча пальцы в рукава, я глубоко выдыхаю.
Если чего-то мне здесь и не хватает, то это свежего воздуха. Возможно, лишь по этой части свободы я скучаю больше всего. Свежий воздух, это частичка меня. Моя свобода. Свобода иного, более глубокого характера.
Раньше я ничего не боялась. Не боялась себя, своих мыслей и поступков. Не боясь своей собственной тени и голоса в ночи.
Оно заставило меня бояться себя саму. Самое близкое и родное, самое единственно настоящее, что у меня есть. Я сама.
-Анна, - я останавливаюсь, когда Хейзел дёргает меня за рукав кофты, - ты помогаешь потерянным душам, но не можешь помочь своей?
-Не хочу. – Хрипло признаюсь и вздрагиваю. – Я не хочу ей помогать в той ситуации, что у меня сложилась.
-Почему?
-Потому что иначе признаю факт своей страшной ошибки. – Дрожащие губы ловят мои слёзы, которые я впервые решилась показать вне стен психиатрической лечебницы. - Признаюсь самой себе, что убила человека. А мне так важно верить самой себе! Пока у меня есть эта вера, я не отступлюсь.
Подхожу к Янг практически вплотную и шепчу:
-Я хочу верить себе больше, чем тем, кто пытается убедить меня в обратном. Я тебе уже говорила, Хейзел, никто не знает правды, кроме меня. А я ещё помню, что там произошло на самом деле.
Краем глаза вижу Карен, которая что-то шепчет Уильяму и показывает в нашу сторону пальцем. Резко отстраняюсь от Янг и иду дальше, будто меня здесь и не было.
Я никогда не поверю, что схожу с ума. Никогда не поверю, что в состоянии типичной истерики смогла бы доставить себе боль, разбив кулак о зеркало. Я, которая чертовски боится крови и боли!
Помню, что впала в какое-то беспамятство, потому что очнулась опять же на полу, но уже от трели звонка в домофон.
Жгучая боль прошлась по моему кулаку, когда я решилась его распрямить, чтобы выпустить из мёртвой хватки окровавленное полотенце. Новый звук в дверь заставил меня подняться, накинуть на голое тело банный халат и прикрыть дверь в ванную, где витал тошнотворный запах моей истерики и запёкшейся крови.
«Слушаю?» – Голос не сразу прорезается, когда отвечаю на звонок домофона.
«Мисс Кирхе, вас беспокоит доставка и установка кондиционера».
Закатываю глаза и давлюсь от тупой боли в голове. Забыла. Я совсем забыла о них. О том, что сегодня должны привезти моего прохладного друга.
«Заходите». – Отвечаю и нажимаю на кнопку.
Впопыхах мечусь по коридору, собирая раскидавшие вещи с пола и бросая в ванную, закрывая ту дверью. Всё делается очень быстро. Я не успеваю прочувствовать боль в кулаке, когда в квартиру звонят.
-Доброе утро, мисс Кирхе. – Мне улыбается молодой работник и вместе со своим напарником заходит внутрь моего пристанища.
Я отрываюсь от лицезрения огромной коробки в их руках и иду на кухню. Пока в моей квартире есть кто-то кроме меня, я чувствую себя спокойнее. Отдав парочку распоряжений, что и где лучше установить, я осталась на кухне, держа полотенце с кулаком под проточной водой. Ткань прилипла к засохшим ранам и отдирать её по живому казалось сущей пыткой.