Самое обидное, что только сейчас мне пришла в голову мысль: Тамила сказала, что увидела нас. Где? Получается, она тоже нарушала режим, гуляла ночью по лагерю. Что она делала? Как она перелезла через забор? Значит, тут есть другой вход… Да и вообще, надо было её допросить. Она всё-таки дочка директора. Почему эта мысль возникла у меня только сейчас?
Больше всего угнетало, что я не нашёл никаких ответов. Ведь думал, что тут будет хоть что-то, но мы нашли только кучу мусора и старую сгоревшую рухлядь! Это злило меня ещё сильнее. Вот сейчас закончу с этой комнатой и расспрошу Тамилу обо всём! И пусть только попробует мне не ответить!
Я грубо дёрнул за ржавую ручку двери и вошёл в тёмную комнату. Здесь всё было так же мерзко и неприятно, вдобавок жутко воняло. Мне не виделось ничего, кроме груды хлама. Я уже хотел уходить, но вдруг заметил в углу что-то более-менее похожее на человеческий силуэт. Понять, что это, не удалось, пришлось подойти поближе. С каждым шагом силуэт становился всё больше похожим на человека. Когда я подошёл совсем близко, свет от фонаря открыл полную картину. На полу лежал разложившийся труп. Вот почему в комнате так жутко воняло! Меня чуть не вырвало от этого зрелища.
Я развернулся и побежал на улицу. Нужно было сказать остальным! Но мне не удалось даже выйти из комнаты: я оступился и провалился в беспросветную дыру.
Я очнулся и сразу же попытался встать. Левую ногу пронзила острая боль, а в глазах появились красные пятна. Я дотронулся до ноги, она отозвалась новой волной боли.
Чёрт!
Я осмотрелся. Вокруг была только холодная чёрная земля. От одного вида стало очень холодно. Хорошо, что хоть фонарик упал вместе со мной. Я схватил его и нажал на кнопку.
Не работает.
Несколько раз постучал, ничего не заработало. Затем я попытался закричать, но в горле как будто застрял ком земли. От отчаянья я чуть не швырнул фонарик, как когда-то мой папа телефон, но вовремя остановился.
Закрыл глаза. Сосредоточься, Игнат. Надо же было так лохануться! Если бы мы не разделились, то, возможно, такого бы не произошло. Теперь нужно ждать, когда Антон и Тамила вернутся, либо выбираться самостоятельно. Но что-то мне подсказывает, они не вернутся.
Я ещё несколько раз тихонько постучал по фонарю и нажал на кнопку. Долгожданный свет загорелся, и я с надеждой направил его наверх, чтобы оценить глубину ямы. И обомлел.
Сверху на меня смотрели огромные закатившиеся глаза. У мальчика наверху был немного приоткрыт рот и совершенно белая кожа. Меня охватил ужас. Точно такие же глаза были у моей мамы и вожатого. Я попытался закричать, но из горла раздались только тихие хрипы.
«Ты будешь страдать!» – услышал я громкий голос, отозвавшийся эхом.
Мальчик стал ползти по земле ко мне. Чем ближе он приближался, тем больше мои руки и ноги дёргалась против воли. Потом началась сильная судорога. Стало тяжело дышать, не хватало воздуха, в мозг перестал поступать кислород. Я почувствовал, что это конец. Похоже, так умерла и моя мама…
Глава 4
Я не могу жить в одиночку. Мне обязательно нужно, чтобы кто-то был со мной. Я нуждаюсь в теле, энергии, душе другого… Иначе умру. А смерти я боюсь больше всего.
А ещё я боюсь голода… Это одно из самых ужасных чувств на свете.
Наверное, первым человеком, кто сумел почувствовать мою нескончаемую жажду, была моя мать. Я слышала, что она сильно страдала всю беременность, а затем отдала жизнь, чтобы родить меня. Существо, которое только и может что питаться другими людьми. Одним из таких «доноров» впоследствии стал мой отец. Он всю жизнь потакал мне и моему брату. Думаю, в глубине души он всё понимал. Может, у мамы было то же самое, он никогда о ней не рассказывал. Жаль, я бы хотела о ней услышать, узнать получше.
Многие люди боятся клещей. Так вот, я и есть этот клещ. Я выбираю жертву и присасываюсь к ней. Только питаюсь не кровью, а жизненной энергией. Из-за меня тоже можно умереть. Человек привыкает ко мне, зависит от меня, а если долго держать его при себе и хорошенько поднапрячься, я даже могу управлять им.
Я и мой брат очень долго пользовались отцом. Но когда он постарел и ослабел, питаться от него стало опасно. Если он умрёт, то больше некому будет за нами присматривать. Поэтому я сделала то же самое, что и мой брат, – сразу же переключилась на других людей. Это намного тяжелее и дольше, но зато отец не страдает.