Тем временем мы уже подбирались к выходу. Первым выскочил Якобсон, а следом за ним и я. Противник снаружи явно не ожидал нашего появления, поэтому целиком и полностью был сосредоточен на бойцах и магах Даниила Ремизова. Ну а то, что по началу я принял за ручной гранатомёт, оказалось всего лишь навсего магическим взрывом направленной мощности. В этом я убедился во время одной из атак, пока мы с Якобсоном петляли словно зайцы. Да уж, чудесный вышел вечерок. Ничего не скажешь. Скучно точно не было.
Вскоре мы увидели знакомый бронированный фургончик. Стоило нам слегка отдалиться от здания, а водителю заприметить нас, как боевая машина тут же сорвалась с места нам навстречу. Нам же оставалось лишь ускорится и запрыгнуть в гостеприимно распахнутые двери, что мы с Якобсоном успешно провернули.
Внутри нас в нетерпении поджидал Даниил Ремизов собственной персоной. И на его немой вопрос я молча вытащил заветную папочку и флеш-накопители, бросая их на сиденье. Туда же закинул оставшиеся прихваченные фишки.
— На сдачу, — ответил ему на его недоумëнный взгляд.
Это явно рассмешило Даниила, ибо он тут же принялся ржать как ненормальный конь. Хотя конь, он и в Африке конь. Особенно такая скотина, как Даниил Ремизов.
— А ты мне сразу понравился, — сказал он, скаля свои зубищи. — Есть у тебя чувство юмора. Продам их на барахолке.
Ну а мы уже ехали по улицам ночного города подальше от места недавнего побоища. С остальным пусть разбирается сам аристократишка недоделанный, совместно со своими прихвостнями.
Я попросил доставить меня на базу. Там же я остался на ночь. А дальше как обычно: принял душ, взял сменную одежду, которую держал про запас в своём кабинете, а потом лёг спать. Я решил не ужинать, лучше завтра с утра позавтракаю. И в Академию, наверно, не пойду. Какая Академия? Выходной же! Совсем я с графика сбился со всей этой ремизовской канителью.
Только я положил голову на подушку на кожаном диване в своём кабинете, как меня словно молнией ударило: «Почему база без присмотра? Кто сегодня дежурит?» Пришлось мне подниматься и проводить осмотр. Прошёлся по всем помещениям, тихо как в морге, никого нет. Осталась только та самая подсобка, в которой прятались бурятские маги. Она оказалась не заперта. Я открыл дверь и всё понял. Рашид дрых на лавке, постелив старый пуховик себе под голову. Ладно, пускай спит. Завтра я ему устрою.
Затем я зашёл на стрельбище и забрал из сейфа несколько пистолетов. После чего я вернулся в свой кабинет, спрятал пистолеты в столе, а сам лёг спать. Теперь уже мне никто не мешал.
И снова мне снилось лесное озеро. В прошлый раз сюда приходил Ваня-банкомат. В этот раз тут никого не было. Я прошёл по берегу, никого. Обычно это озеро мне снится, если кто-то пытается меня о чём-то предупредить, а теперь здесь было даже как-то совсем тихо. Где-то из воды выпрыгнула рыбёшка и сразу же скрылась там же. Вот и я также выныриваю из воды, чтобы на какой-то миг увидеть больше. Эх, жизнь…
В общем дошёл я до соснового леска, в котором раньше меня ждал Лившиц. В этот раз там не было никого. Но потом я посмотрел налево от себя, дальше по береговой линии, и заметил, что у самой кромки воды, у камня кто-то сидит и кидает камни в воду. Когда я подошёл поближе, я понял, что это был старик. И я знаю этого старика. Ну конечно! Зачем призракам приходить к незнакомым людям?
— Вольфганг Иоганнович? — спросил я.
Потом я посмотрел внимательнее и увидел, что рядом с Круспе сидел на камне ещё мальчик лет пяти и просто смотрел на водоём. Рядом с ними ещё дремала немецкая овчарка, не обращавшая на меня никакого внимания. Услышав своё имя, старик развернулся ко мне. Он выглядел лучше, чем Ваня-банкомат. Мой бывший преподаватель был полностью умиротворённым и встретил меня радушной улыбкой.
— Здравствуй, Максим, — сказал он. — Как видишь, даже динозаврам нужен отдых.
Вольфганг тихо посмеялся над собственной шуткой, только было что-то грустное в его смехе. После этого он продолжил свою мысль:
— Удивительное место ты создал в своём сознании. Тихое и спокойное. Именно этого многим не хватает после смерти, — потом Круспе указал на своих спутников, сначала на мальчика. — Это мой первенец, Пауль. Он умер, когда ему было пять лет от врождённого порока сердца. Это для меня была страшная потеря. Перед его смертью он всё прекрасно понимал, хоть и был маленьким. И он мужественно заглянул смерти в глаза. Мой малыш попросил меня лишь об одном: чтобы после моей кончины мы с ним больше не расставались. И действительно, так и получилось. Когда ты от меня ушёл в тот день, вечером меня разбил инсульт. На том свете меня встретил мой сынок со своей любимой собакой, — Вольганг указал на овчарку. — Она пережила его всего на год. Тоже тосковала, — призрак улыбнулся мне, — и вот теперь мы здесь все вместе! Чего ещё можно желать?