Неплохо, господин начальник, прямо на мушку партизанского парабеллума. Антон спрятался за повозку, прыгнул, чтобы сократить расстояние, и спокойно пошел ему навстречу. Неспокойной была лишь рука, стиснувшая в кармане пистолет. Он сделает только один выстрел. Негоже зря расходовать патроны.
«Противно стрелять в них дважды. Хватит и одной пули!» - говорил Пецо.
– Папа… Папочка! - вдруг зазвенел детский голосок.
Антон обернулся: с противоположной стороны тротуара бежала девочка лет шести-семи. Она пересекла улицу, оказавшись прямо перед Антоном, и сломя голову бросилась к полицейскому в накидке. Тот наклонился, нежно обнял ребенка и поцеловал. Антон был в замешательстве. Разойтись уже невозможно. Пуля ждала своего полета. Палец на спуске был готов выполнить последнюю команду - огонь! И вдруг эта девочка… Но план разработан, решение принято.
– Именем революции…
Полицейский поднял голову, выпрямился. Перед ним стоял Антон. Пистолет направлен в упор. Начальник полиции окаменел. Антон тоже молчал: в горле застряли слова приговора, вынесенного именем революции и народа. Антона парализовал ужас, застывший в глазах девочки. Кукла выпала из ее рук, тупо ударившись о тротуар. Полицейский не шелохнулся. И вдруг Антон нагнулся, поднял игрушку и протянул ее девочке.
– На, держи!… А ты, господин начальник, сколько жить будешь, столько молись за этого ребенка! И не советую тебе снова повстречаться на моем пути!
Антон спрятал пистолет, чуть отступил в сторону и прошел мимо. Шаги его выстрелами гремели за спиной начальника полиции. И когда они затихли, раздался крик:
– Господин начальник! Вас к телефону!… Господин начальник!
Тот, еле держась на ногах, обернулся, подал девочке руку, но она испуганно отшатнулась и обеими ручонками ухватилась за куклу.
Партизаны молча шли по темным улицам, теперь главное - побыстрее покинуть город, чтобы рассвет не застал их в открытом поле. А как дойдут до Месты - Родопы уже, считай, совсем рядом.
– Ну, и что ты доказал? Превратил нас в посмешище? - злился Петко.
– Я тут главный и перед вами отчитываться в своих действиях не намерен! - резко ответил Антон.
– Что за причуды? - не унимался Петко. - Это - борьба… Это - месть, понимаешь? Месть и смерть жандармам, агентам, полицейским.
– Всякое бывает, бай Петко! - вмешался Мишель. В его голосе звучало облегчение, сменившее напряжение и скованность. - Не так-то просто убить человека.
– А если бы он нас встретил, он бы нас помиловал? - стоял на своем Петко.
– Не в этом дело!
– А в чем же?… Послушай, Антон! По-моему, так дальше не пойдет!
– Да что ты кипятишься? Я тоже думал, что сегодня мы сделаем важное дело.
И Антон в свое время горячился, не соглашаясь с мнением политкомиссара Димо - человека мягкого и душевного, больше воспитателя, чем судьи.
«Мы, товарищи, - внушал им Димо, - не должны думать, что наша цель - уничтожить всех полицейских, агентов и доносчиков. Но если нам удастся ускорить моральный крах обанкротившегося фашизма, лишить его последнего доверия населения, мы сделаем большое дело! Они своими руками расстреливают собственный престиж, распинают доверие на виселицах, они сами отталкивают людей».
– Я с тобой не согласен! - упорствовал Петко.