– Ах! Так лучше! – выдохнул страдалец, убирая платок и обнажая утомленное лицо. – Ненавижу этот препарат и применяю его только в крайнем случае – он вызывает дикую головную боль. Но избавление от удушья того стоит. Через секунду-другую я буду в полном порядке... до следующего приступа.
– Полагаю, амилнитрит? – спросил сэр Клинтон.
– Да, – с длинным облегченным вдохом ответил Дерек Гейнфорд. – Заставляет кровь ударить в голову, ну, или вызывает такое чувство. Думаю, мне лучше поспешить к машине. Извиняюсь, что проявил себя таким образом. Нашей семье лучше не появляться на людях.
Взмахнув на прощание, он поспешил прочь, неуверенно шагая в сторону дороги.
– Бедняга! – заметил Уэндовер, наблюдая за отступающей фигурой. – У него это с детства – за последние двадцать пять лет не было и месяца, в течение которого его здоровье можно было бы считать нормальным. ... Ну, раз уж мы здесь, то давайте посмотрим тот кратер.
– Как вам угодно, – согласился сэр Клинтон. – Хотя признаюсь, я устал от разрушений. Мы их много повидали – люфтваффе спутали нас с Трендоном и сбросили на нас все, что у них было. Видимо, они посчитали, что бомбят железнодорожный узел.
Уэндовер окинул взглядом окружавшее их дроковое поле.
– К счастью, они здесь не могут никого убить, разве что пару кроликов, – заметил он. – Единственный человек, проживающий в этих краях, это бездельник из того одинокого коттеджа, что стоит у дерева под холмом.
– Почему этот район не застроили? Это запад Эмблдауна, а многие города расширяются именно на запад. И на машине добраться удобно. Думаю, во время послевоенного бума он будет застроен. Здесь можно разместить приличный пригород с хорошими домами и садами.
– Здесь какие-то ограничения на строительство, – заметил Уэндовер. – Единственный местный житель – тот парень, Пирбрайт. Его семья жила в этом коттедже три или четыре поколения. Не думаю, что его стоило бы выселить. Он получает какую-то мелочь от землевладельцев за то, что присматривает, чтобы отдыхающие не оставляли горящих костров после пикников, а также чтобы не случилось еще чего-нибудь такого. Конечно, он шантажирует отдыхающих, и, не сомневаюсь, у него нет никакого достойного занятия.
– Большую часть своего времени он может промышлять охотой на кроликов, – предположил старший констебль. – Их здесь не сосчитать.
Он хлопнул в ладоши, и сквозь сумерки проступило множество белых хвостов – их владельцы в панике разбегались.
– А вот и парень, о котором я говорил, – указал осмотревшийся вокруг Уэндовер. – Я имею в виду вон того оборванца. Такого, с бородой. Он слишком ленив для бритья, – брезгливо добавил он.
– Судя по тому, как он выглядит, у него множество неиспользованных купонов на одежду, – прокомментировал сэр Клинтон. – Жаль, что у него нет семьи, которая смогла бы ими воспользоваться. Но, пока не стемнело, давайте посмотрим на кратер, которым вы так гордитесь, и так сильно поторапливали меня, что я все еще в неведении о цели нашей поездки.
Глава II. Либериец
Уэндовер и старший констебль пробрались через вспаханную землю и подошли к кратеру. Когда они приблизились к нему, из него высунулась чумазая голова растрепанного мальчишки. Уэндовер узнал его и, когда они подошли ближе, поприветствовал.
– Ноэль, привет! В хорошем же ты положении!
– Ага! – весело ответил десятилетний мальчуган. – Будет мне взбучка, как вернусь домой. Но оно того стоит, мистер Уэндовер. Смотрите! Я нашел обломок бомбы!
Он протянул искореженный кусок металла. Уэндовер взял его и с интересом осмотрел.
– Ноэль, боюсь, тебе придется отдать его, – сказал он, и передал железку сэру Клинтону. – Власти могут захотеть изучить ее, сделать анализ, чтобы выяснить, как развивается немецкая металлургия.
Услышав это, Ноэль Ист поник.
– Вы так считаете, мистер Уэндовер? Я хотел сохранить ее как сувенир. Ну, вы знаете, для моей коллекции.
– Подарок от Германии? – улыбнулся Уэндовер. – Ноэль, это – старший констебль. Тебе лучше обратиться к нему и послушать его мнение.
– Я должен отдать ее, сэр? – с ноткой надежды спросил юноша, обернувшись к сэру Клинтону.
Старший констебль обследовал осколок металла, и, найдя плохо державшийся кусочек, он с некоторым трудом отломил его.