— Гильзы ты сам достанешь или принести?
— Принеси. Неси гильзы, и порох, и капсюли.
«Пули. Он не сказал про пули!» — Вася вспотел, но не был уверен, что из-за духоты.
— Возьмёшься? Вечером принесу.
Гучан равнодушно смотрел ему в глаза. Вася торопливо кивнул и спиной вперёд выкатился за порог.
«Надо доложить Яков Санычу!» — заполошно думал он, вышагивая к остановке.
После «Сербско-румынской» артели Вася чувствовал себя вышедшим из цеха термической обработки металлов.
«Хорошо, что карманы не обчистили», — ошалело думал опер, второпях ощупывая пиджак.
Удостоверение было на месте. Деньги, выданные с утра начальником бригады, тоже. Панов добрался до бывшего Главного штаба и разыскал Колодея. «Мастерская!» — думал он.
— Получается, гильзу-то он у тебя замылил? — ироничным тенорком спросил Колодей, когда Вася закончил доклад об обходе металлических артелей Выборгской стороны.
Панов покраснел, как при цыганах в цеху.
— Понимаю. Сработал хорошо, — утешил Колодей. — Только нам это не годится, — он сел на стол, покачал ногой, покивал головой, подумал: — Заказ ему сдать можно, но денег товарищ Гучан тебе не вернул бы. Процыганены были бы денежки. Ну, мы их назад забрали бы, конечно. Потом. А так бы Гучан тебя кинул. Он знает, что жаловаться ты в милицию не побежишь. И по всему, взятки с него гладки. А если мы его задержим — он над нами посмеётся. Ну, вернул бы он тебе задаток, в крайнем случае. Хотя с цыганами я бы не был столь уверен. Артель эту надо взять на заметку, так что ты сегодня не зря потрудился. Мы их потом раскрутим. Ты всё сделал правильно. Теперь отправляйся по злачным местам, ищи вечером там. А эти две артели — вычёркивай.
Было страшновато после махания корочкой угро толкаться вечером в пивной с риском наткнуться на тех, кто видел тебя днём как лицо официальное. Однако поиски мастерской по артелям не отменяли задачу найти мастера в кабаках, поэтому Вася нацелился не светиться вблизи тех мест, где проводил обход, а снова отправился на Пороховые.
Это был полноценный рабочий день. Вася окончательно умотался, пока ехал на трамваях с пересадками на Выборгскую сторону. Стемнело и зажглись фонари, когда он толкнул дверь рюмочной и зашёл в её тусклое и пока ещё чистое нутро. Работяги только-только начали возвращаться со смены, но ждать не имело смысла. В злачном месте успел скопиться тёмный элемент. И этот элемент признал Васю.
— О, малой пожаловал!
К своему неудовольствию Вася углядел старого пропойцу в компании молодых хулиганов, а те с наглым любопытством уставились на него.
«Нападай и кусай, — подумал Вася. — Я — сотрудник уголовного розыска».
Он теперь не мог включить задний ход и смыться.
Позор в сербско-румынской артели заставлял его отыграться хоть на ком-то. Вася борзо подвалил к столу, сунул Мутному Глазу руку:
— Здорово! А ты чё здесь?
Мутный Глаз даже стушевался.
— Да забрёл. Пропустить…
— Здорово, братва, — приветствовал хулиганов оперуполномоченный Панов.
«Фабрично-заводская школа, — подумал Вася. — Лесные каникулы…»
«Летние каникулы, — спохватился он. — О чём я…»
«…Или прогулы…»
Каждый из них стал подозреваемым.
Хулиганы поздоровались в ответ, предполагая свою вежливость и присматриваясь к незнакомцу. Но они ещё не решили, бить, говорить или пить, но для начала решили пропустить. Вася каждому пожал руку, сдержанно представляясь, и услышал в ответ имена и клички, которые навсегда ухватила цепкая память опера. Он не забудет установочные данные и после раскрытия уголовного дела. А когда к персональному пенсионеру МВД полковнику Панову приедет корреспондент газеты «Ленинградская правда», Василий Васильевич назовёт их поимённо, будто познакомились они вчера.
А в 1933 году молодой человек в тесноватом пиджачке вернулся за стол к гужбанящим придуркам, поставил кружку пива и стопарь водки.
— Будем здоровы, пацаны, — молвил он и отпил водоньки немного.
И все сказали: «Будем». И выпили.
«Будете», — подумал Вася.
Братва стала приглядываться и заинтересовалась:
— А ты не легаш ли, часом?
— Кто, я? — засмеялся Вася Панов.
— Например, ты, — с вызовом дополнил один.
— Сам ты легаш, — всерьёз разозлился Вася на обидное прозвище, и злость его была неподдельной.
Шантрапа почувствовала, но поняла по-своему.
Спрашивающий сбавил обороты.
— Ты откуда такой нарисовался? — он был примерно васиного возраста и старше всех остальных.
— С Рахьи, — уже спокойнее ответил Вася, который в детстве гостил там летом у бабушки, и потому отвечал не задумываясь.