Хмурюсь, не ожидав подобного внимания. Мы с Дашей ничего друг против друга не имеем, просто не общаемся вовсе. Она всегда ревновала пост старосты и мечтала сместить Юлю с него. Кстати говоря, свою подругу я нигде не наблюдала. Неужели забыла, что у нас еще одно занятие?
– Что-то хотела, Даш? – обращаюсь в ответ к девушке, попутно оглядываясь вокруг и выискивая знакомую русую макушку в толпе.
– Да тебя этот… как его… Евгений Викторович искал! – наконец с хлопком по лбу вспоминает имя одногруппница.
Я очень скептически кошусь на нее. Мы с ним все выяснили, никаких пробелов не оставили. С чего бы..? Даша, кажется, решила поиграть в шарады, потому что уставилась на меня, ожидая любых пояснений. Я моргнула несколько раз, приподняла бровь.
– Зачем? – не выдержала и спросила первой.
Даша разочарованно поджала губы, обращаясь ко мне уже не так радостно и с любопытством, как минуту назад:
– Ты шмотки свои забыла. Пенал вот, просил передать.
Мгновение непонимающе рассматриваю вещь в руках Даши, которую та мне протягивает. Не верю, чтобы я что-то забыла. Никогда в жизни вещи нигде не оставляла, так уж приучили с детства. Но нет, у нее действительно мой пенал – серый, потрепанный, с нашивками.
– Черт… – обреченно тяну я, сжимая пальцами переносицу. Ну не могло же так не повезти!
– Да не переживай так. Нашелся же… – удивленно пытается утешить меня студентка.
Я забираю протянутый предмет, швыряю в рюкзак и кривой улыбкой благодарю Дашу. Она смотрит на меня, как на дикого зверька, но молча отходит, кивая.
Через несколько минут возвращается Юля, опаздывая на занятие. Как мышка – быстро и юрко – пробирается ко мне и садится рядом, тут же включаясь в учебный процесс. А я никак не могу сосредоточиться. Ведь как только я достала пенал и открыла, мне в ладонь выпала бумажка.
Листок бумаги, свернутый в несколько раз и оставленный кем угодно, но не мной. Впрочем, личность тоже не осталась секретной. Подпись “С вас реферат по сегодняшней теме к следующей лекции” мог оставить лишь один человек на этой планете.
Глава 5.
Домой иду пешком. Прохожу через магазин и покупаю пачку дешевых сигарет. Не то, чтобы я курю… Раньше увлекалась, потом бросила. Сейчас, после бабушкиной смерти, сигареты меня успокаивают, хотя я и стараюсь не прибегать к этому средству чаще, чем раз в несколько недель.
Делаю затяжку и выдыхаю струйкой сизый дым, сливающийся с серым небом зимнего города. Никакой романтики, только я и медленно утихающие нервы.
После возвращения блудного пенала в руки и получения записки от моей новой головной боли, учебный день прошел в ускоренном режиме. Я записывала что-то, слушала часть лекций, потом возвращалась к работе – и так по кругу. Приходилось разрываться, чтобы успеть все.
Иду, пинаю ногами снежные комья. Все еще не могу смириться с тем, что целовалась со своим преподом. Почему-то при мыслях о поцелуе возникает два странных чувства, делящих мой разум ровно пополам. С одной стороны – горечь. Откуда-то взявшаяся, будто мне обидно. С другой – возбуждение. Странно, но поцелуй мне понравился. В меру давящий, в меру нежный, в меру страстный.
Копаюсь в себе, пытаюсь прогнать в голове воспоминания последних дней. И замираю, когда ниточка “горечи” наконец дотягивается до моего сознания, и я понимаю, что к чему. Мне кажется, что я предала себя. Хотя предательство не совсем верное слово… Скорее, мне подсознательно почему-то очень хотелось, чтобы этот поцелуй – мой первый поцелуй после ужасных отношений в прошлом – был чем-то особенным. Был с кем-то особенным. А получилось то, что получилось.
Когда это понимание укладывается в голове, становится легче.
Через несколько минут и еще одну сигарету с привкусом ментола, в конце улицы показывается моя пятиэтажка. Лифт давно не работает, и я даже не уверена, попытается ли управляющая компания его чинить, или просто закроет глаза. Вероятно, второе. Тоскливые синие стены, от которых я привычным движением отдираю очередной кусочек осыпающейся краски.
У моей обшарпанной двери тихо, но я уверена, что это изменится, как только зайду внутрь.
Так и есть. Стоит повернуть защелку за собой, как в коридоре раздается недовольный с шипящими нотками голос матери:
– Ты почему так долго? Я что говорила о задержках? – она практически загораживает мне проход, так что приходится отвечать.