С другой стороны, если он искренен в желании помочь, каким был с первого дня онлайн-знакомства. Если он желает лишь извиниться таким образом, подтвердить свое раскаяние действиями… Это может сыграть мне на руку. Уезжать из цирка давно пора. Подобный ежедневный стресс мешает и работать, и учиться… И жить вообще.
Смотрю на мужчину внимательно, стараясь увидеть любую тень на его лице – сомнение, недовольство, предвкушение… Что угодно. Однако то ли мои навыки проницательности дают сбой, то ли он честен в своем раскаянии.
– Евгений Викторович…
– Женя, – перебивает он, глядя мне в глаза с абсолютной решимостью.
– Евгений Викторович, – настаиваю я, мотая головой, – если я соглашусь, какими будут наши отношения?
Важный вопрос, который определит мое решение. После произошедшего – в очередной раз – я не уверена, что готова рисковать сердцем еще и еще. Мне хочется понимать точно, чего ожидать от Зеленого теперь.
– Как ты скажешь, Карина, так и будет. Обещаю ни к чему тебя не принуждать и не настаивать.
Еще одна, последняя, самая нервная пауза, и я, наконец, собираюсь с силами:
– Хорошо. Давайте попробуем. Но! – поднимаю брови и палец, приковывая внимание обрадованного мужчины к себе. – Мы друг другу никто. Знакомые, даже не приятели. Это понятно? Мне нравился Зеленый, но вы - не он. Все слишком запутанно и…
– Не объясняй, Карина. Я понимаю, поверь, – он горько усмехается, и лишь на миг в глазах Нойманна девушке видится разочарование, однако он тут же возвращает лицу спокойное выражение.
Я киваю, не зная, куда деть руки и что теперь сказать. Евгений Викторович это понимает.
– Сколько времени займет собрать вещи? – уточняет он мягким голосом, вынимая ключ зажигания из машины. Печка вмиг стихает, а воздух постепенно начинает остывать.
– Вы… Прямо сейчас? Минут десять, не больше, – задумчиво перебираю пальцами узоры на кардигане, вновь глубже кутаясь в теплую вязь.
– А зачем откладывать? Идем. – мужчина первым выходит, обходит авто кругом и открывает мне, не успевшей толком принять происходящее, пассажирскую дверь.
Неуверенно выползаю наружу, неловко спотыкаясь, но не прикасаясь к протянутой руке. Коробку с конфетами оставляю вместе с цветами. Мимолетом думаю о том, как бы букету не замерзнуть, но эти переживания быстро улетучиваются, когда я начинаю размышлять о переезде.
Нойманн говорит правильные вещи: толку оставаться в гадюшнике, если можно покончить с этой проблемой, если не навсегда, то хотя бы на время. А там, так уж и быть, разберусь сама. Найду вторую работу или поживу у Юли какое-то время. Справимся. Вот только… Что сказать родителям? Предупреждать ли их вообще?
Направляюсь к подъезду, погруженная в варианты развития событий. Замечаю, что Нойманн идет за мной след в след, только у самой металлической двери. Оборачиваюсь, удивленно:
– Ты куда?
– С тобой. Вещи отнесу и, если что… Для подстраховки, в общем, – обезоруживающе улыбается Евгений Викторович, да только теперь я вижу, что за его очарованием кроется угроза. Не в мой адрес, а тем, кто попробует помешать моему побегу.
Наверное, меня должен напугать подобный настрой, только вот все наоборот. Становится спокойнее. Будто я действительно окажусь за каменной стеной в случае непредвиденных обстоятельств. А ведь он – Зеленый – еще не знает всей степени моих “тонких” отношений с семьей.
– Постарайся никого не убить, окей? – посылаю в ответ кривую улыбку и, осмелев, открываю дверь магнитным ключом.
Мы поднимаемся. Я веду, Нойманн – все так же следом, выдерживая дистанцию, будто заправский телохранитель. Хочу поинтересоваться, не работал ли он когда-то на подобной должности, но вовремя прикусываю язык – не до шуток.
Отпираю дверь трясущимися руками. Сама не заметила, как тело отреагировало на стресс дрожью раньше мозга. Воистину, человеческий организм удивителен.
Из глубины квартиры доносится шум телевизора – скорее всего, отец вернулся. Значит, мама на кухне и точно услышала, как я вошла. И правда, не успеваю сделать и шага из прихожей, как в коридоре показывается мать, в домашнем платье, тапках и с недовольным, как и всегда, взглядом.
Она открывает было рот, чтобы что-то сказать, когда видит за моей спиной высокую фигуру Нойманна. Хмурится, переводя взгляд с меня и на мужчину. Наконец, выдает:
– После всех своих косяков, ты решила в мой дом мужика привести? – возмущенно треплет кольца на руке. Затем поворачивается к гостиной и кричит. – Ген, подойди-ка, посмотри, что твоя дочь учудила!