Раздувая грудную клетку, пыхтя, как паровоз, Качака остановился и обернулся. Он увидел, как туман сгустился вокруг Рябы, стал плотным, белым, словно шерсть. Из него вылетали то нога, то рука, то голова парня и тут же накрывались белой шалью.
Крик смолк так же резко и неожиданно, как и возник. Послышался хлопок лопнувшей камеры, и больше из белого клубка не выныривало ничего.
Получив короткую передышку и оглушительный стимул, Качака бросился догонять личный состав. Теперь он боялся уже не тумана, который был занят и вроде бы отстал. Старпом думал, что БТР укатит без него. И едва не опоздал.
За то, чтобы подождать старпома, слышался лишь один слабый голос:
- А как же Кач? Нельзя так, давайте подо…
На полуслове голос прервался, зато остальные орали, гаркали, матерились, угрожали, приказывали Дрындыру жать на педали и уматывать подобру-поздорову.
Качака схватился за поднимающийся боковой люк и резко дернул вниз, без замаха треснул кулачищем по роже опешившему Шварцу. Тут взревел дизель.
- Стоять!!! - заорал старпом и сунул в салонпулемет. Все замерли на местах, только головы повернулись к люку. Качака хорошо рассмотрел каждого в отдельности, запомнил позу и выражения физиономий. Все они облепили Дрындыра, лишь один Жорик с расквашенным носом валялся под скамьей.
- Отребье бесово, - прохрипел Качака сквозь свистящие потоки вдыхаемого воздуха. С большим трудом, продолжая отдуваться, он забрался в транспортер. Пока он это делал, грачи рассредоточились, и теперь можно было видеть развернувшегося на сиденье Дрындыра:
- Качака, - он мотал головой, - это они мен… я нет… Они сказали, что тебя и Рябу какая-то тварь сожрала. Я не собирался…
- Умолкни, - просипел старпом. Он привалился спиной к броне, с изможденным видом тяжело дышал. - Гнутый, закрой калитку и все…- он повысил голос, - задрайте все люки. Ты, Дрын, давай откати от леса. Жорик, дай пить.
Жорик суетно полез в рюкзак. Под руку попалась начатая бутылка, отпихнул ее, достал нераспечатанную, протянул вождю.
- Кто это тебя приложил? - спросил Качака, принимая воду.
- Так, никто. Я это… сам споткнулся.
Качака понимающе покачал головой, зверским взглядом окатил притихшую, поджавшую хвосты стаю, резким движением с хрустом свернул с горлышка крышку.
Напившись и немного переведя дух, сказал: - Дрын, тормози. Свяжись с базой. Дай мне Пирцента, остальным смотреть в оба.
Пока механик-водитель включал радиостанцию, закрепленную на месте стационарной Р-107М, крутил верньеры, щелкал переключателями, Качака подполз к командирскому сиденью.
- База, прием! Прием! Вызывает восьмый. Сёмый отзовись! Сёмый, сёмый, я восьмый! Прием! - прорывался сквозь помехи в эфир Дрындыр.
- Че раскудахтался? - послышалось трескучее в динамиках. - Че надо?
Качака, который подобрался ближе к мехводу, прислушивался к голосу в наушниках. Резким движением вырвал у Дрындыра микротелефонную гарнитуру, с головы содрал наушники:
- Падла конченная, грязь подноготная, сгною!!! - орал он в переговорное устройство, так широко разевая рот, что казалось, сейчас его проглотит. - Кто на связи?!! - Связь прервалась, в наушниках слышались лишь шум и потрескивание.
- Мляди, - скрежетал Качака, - вернусь, всю связь натяну. База! Ответь, база! Твари, возьмите трубку, не то хуже будет! - Отпускал клавишу, прислушивался. Наконец сквозь треск и завывания база отозвалась:
- Седых слушает! Кто вызывает!
Открывший было рот на всю ивановскую старпом поперхнулся и уже с другим лицом заговорил сдавленно, придерживая воздух, набранный в легкие для громкой реплики.
- Товарищ майор, - докладывал он, постепенно сдуваясь, - вызывает восьмый, у нас проблема. Мы выдвинулись к месту высадки, углубились в лесополосу. Там подверглись нападению чего-то непонятного. Похожего на туман. Оно убило одного бойца. На пули не реагирует. Мы организованно отступили к транспортеру. Что делать? Возвращаться?
Качака через плечо посмотрел на притихших грачей, словно убеждался, не подслушивает ли кто, затем отвернулся, ответил:
- Восьмый - это я, Качака. Вы за…на бэтаре нас отправили?
Отпустил клавишу, прислушался, двигая глазными яблоками, высматривал что-то под башней.
- В ящиках? - спросил он, заметно бледнея. - Я не знаю, мне не докладывали.
И снова слушал. Слушал со всем вниманием. Затем вдавил клавишу: