Побывав в мёртвом городе, Дара стала думать, что, может, шестигранник появился оттуда? Уж слишком он был похож на найденные там вещи. Может, она была частью того, большого мира, запрещённого, будто бы и не существующего. Но ведь тогда, раз коробочку нашли при ней, значит, и она, Дара, тоже его часть? Чем старше становилась девочка, тем чаще она задумывалась о том, кто мог оставить её вот так лежать в лесу на морозе и кто её настоящая мать? Только проку от этих мыслей было столько же, как от дырявого ведра — результата ноль.
Дверь скрипнула, с улицы пахнуло морозным воздухом. Мать вернулась, посмотрела на неё искоса.
— Там мешки с кожами принесла, поди погляди. Воды набери.
Спорить с ней не хотелось. Дара сунула коробочку в карман, накинула меховой жилет и молча пошла на улицу. По дороге к колодцу никто не встретился. Было слышно, как лает соседская надоедливая собака — истошно, захлёбываясь, подвывая. Может, чует волков. А может, беду. Нет, все же надо сказать матери.
— Я видела кого-то, когда ходила в лес, — заявила девочка сразу, как вошла, боясь, что вскоре её решимость поубавится.
— И кого ж? — Мать шевелила угли.
— Какого-то человека. Он шёл за мной.
— Не узнала?
— Нет.
— Ну, мало ли кто. Все давеча в лес ходили, погода-то вон хорошая была.
— Нет, мама. Я думаю, это был чужак.
— Чужак? — Женщина перестала ковыряться в печке и глянула на дочь. — И где же ты его видела?
А, была не была.
— Я ходила смотреть на Эйо. Ну, может, прогулялась немного дальше. Я видела его в роще по дороге.
— И почему ж ты думаешь, что это чужак?
— Потому что. Он не рассказал обо мне. А во-вторых… наши туда почти не ходят.
— Где точно ты его видела?
— Я…
— Говори как есть.
— На пустоши по дороге к мёртвому городу, — разом выпалила Дара.
Мать молча посмотрела на неё, пошевелила губами. Думала, наверное, как наказать дочь за то, что нарушила границу.
— Я не буду спрашивать, где ещё ты была. Не буду. Но я должна рассказать старейшинам. Потому скажи мне точно, как он выглядел.
— Я не видела его отчётливо. Он прятался за деревьями, а потом шёл за мной.
— До куда? Отвечай!
— Почти до леса.
— Ммм… — Женщина что-то промычала себе под нос и ушла на свою половину.
Дара решила, что лучше всего будет забиться в угол и ждать. Уселась на лежанку и принялась грызть ноготь на большом пальце правой руки, как делала всегда, когда нервничала.
Вскоре мать хлопнула дверью. Дара выползла из тёмного угла, пошарила в вещах матери — та надела тулуп, что получше. Значит, пойдёт к старейшине. Может, к Ситху, может, к Кьявилу. Конечно, если ко второму, то, возможно, пронесёт. Но это, кажется, и не было самым важным. Что, если чужак был не один, и они выследили её, и теперь могут напасть? Чем дольше она сидела, уставившись в стену, тем больше нарастало внутреннее напряжение. Девочка отдёрнула руку, увидев, что разодрала палец в кровь. Но сильнее всего в моменты душевного смятения её пугала тишина. Вот как сейчас.
Это была очень ёмкая тишина. И изредка прорывающиеся сквозь неё громкие звуки только подчёркивали эту ёмкость. Успокоившаяся было собака принялась снова рвать глотку. Потом замолкла. Стучали в окно мелкие льдинки. Где-то капала вода. Трещали в печи тлеющие поленья. И голос, предательский, неприятный, ехидный, похожий на голос Ситху, начал нашёптывать ей, что она совершила непоправимую ошибку.
Дара яростно вскрикнула и принялась натягивать куртку поверх полотняной рубашки. Надела сапоги, жилет подвязала поясом из мягкой кожи. На голову нацепила шапку из кроличьего меха. На пояс повесила нож — без него никуда. И решила, что сходит в мастерскую к брату и поговорит с ним, потому что больше было не с кем.
Идти предстояло через всю деревню. Бревенчатые дома, дворы. Вон чьи-то забытые сани. Мглисто, пасмурно. Пахнет сыростью и дымом растопленных печей. Пахнет её страхом.
Мимо проехал Пиги на лошади. Остановился, крикнул, она только махнула рукой. Вечно он пристаёт к ней. Мать это поощряет, ведь в его семье было больше всего лошадей и несколько коров, что считалось в деревне самым ценным имуществом. Но Дара прекрасно помнила, как в детстве он называл её бледной дрянью и найдёнышем, за что она молотила его палкой. Мерзкий поганец, чтоб его. Сейчас он вырос, стал симпатичнее и делает вид, что ничего не было. Дара терпела его только из-за лошадей, на которых он иногда разрешал прокатиться, когда отец не видит. Но она была уверена, что он не изменился и остался таким же мерзким гадом. Это не лечится.