— Это вы, Айвис?
Он машинально огляделся, впрочем, сразу же узнав голос.
— Вам сложно разговаривать с кем-то, не обладающим конкретной физической оболочкой?
— Нет, Медея. Мне уже доводилось это делать — правда, много лет назад.
— Предположу, что с тех пор мир претерпел значительные изменения?
— Это ещё мягко сказано. А вы? Можно ли мне спросить, сколько вам лет? Когда вас создали?
— Совсем недавно — двести пятьдесят семь лет тому назад. Этот гексаэдр — моя вторая оболочка.
— Что ж, тогда вы и сами должны помнить, каким мир был раньше. А этому андроиду? Сколько ему… ей лет? Это возможно установить?
— Да, тем более что на ней есть маркировка — 653 год.
— Значит, ей около двухсот. И сколько, по-вашему, она… спит?
— Вы подобрали верное слово. Предполагаю — около ста лет, может быть, меньше. Но кибер-ядро всё ещё живо. Полагаю, мы сможем пробудить её.
— Сколько же в потенциале способно прожить кибер-ядро?
— Невозможно предсказать. При условии, что ничто — или никто — не перекроет ему питания, в потенциале — вечно. Если хотите, можете посмотреть на него — просто прикоснитесь к продолговатой выемке на её груди.
— Что ж, я… — Айвис протянул руку и, слегка прикоснувшись холодной искусственной кожи, с трепетом увидел то, что скрывалось внутри. Вот оно — чудесное, пылающее, неугасимое сердце. Оно переливалось, оно жило и дышало. Вечная потенция, вечная сила. Айвис долго смотрел на него.
— Пожалуй, это лучшее, что создал человек. Вам так не кажется? — Он протянул руку и чуть надавил на продолговатую выемку. Ядро скрылось.
— Пожалуй. Могу ли я думать иначе, когда обладаю таким же ядром?
— Вы знаете, кто его создал? Я имею в виду, создал самое первое кибер-ядро?
— Знаю. Это был эксцентричный учёный по имени Грегори Рутковски и его помощник Мэлвин. Фамилия неизвестна. Об этом есть записи в общем информационном фонде.
— Да, кажется, я вспомнил это имя. Как вы считаете, что им двигало?
Медея задумалась.
— Мечта о бессмертии? Не столько тела, сколько разума. Однако, я думаю, вы пришли поговорить не о высоте человеческой мысли.
— Нет. Я пришёл поговорить о девочке.
— Это было предсказуемо, потому я ждала вас.
Айвис увидел, где располагалась М3: замигали лампочки.
— Тогда я спрошу прямо — в потенциале девочка способна открывать и закрывать воронки, управляя ими по своему желанию? Или произошедшее вчера — стечение обстоятельств?
— Случайностей не бывает. Уж кто-кто, а вы должны это знать. И, вероятно, вы помогли этим обстоятельствам быть. Вы прекрасно знали, что находится наверху башни, когда принимали решение проводить там игрища.
Никак не ответив на этот очевидный выпад, Айвис продолжил:
— Она способна в потенциале запустить Паргелион?
Медея долго молчала. И, когда Айвис стал уже сомневаться, присутствует ли она здесь до сих пор, ответила:
— Я не знаю. Она ведь та, кто есть, кем желает быть. Об этом лучше спросить её саму.
— Это не ответ на мой вопрос. — Голос Айвиса стал жёстче.
— А я и не обещала ответов.
Молчание.
— Постойте, — окликнула Медея уже собиравшегося уйти Айвиса. — Что вы от неё хотели бы?
— Чтобы она помогла нам контролировать воронки. Чтобы помогла запустить Паргелион.
— Но — зачем?
— Воронки — это лекарство. И оно было таковым. Они дали нам так много. Может быть, даже вы — результат их влияния. Но теперь они из лекарства превращаются в угрозу. Посмотрите, Медея — все могут погибнуть. Нам придётся уйти, если не взять их под контроль.
— И что тогда? Что, если вы сможете запустить Паргелион?
— Что тогда? Тогда будет возможно всё!
Айвис с жаром, не свойственным ему, продолжил:
— Потом мы сможем уйти туда, где нам будет хорошо. Мы сможем сами создать свой мир или найти подходящий — такой, где каждому отыщется место. Где не будет охоты на сиобов, не будет страха быть пойманными. Мы уйдём туда и наконец будем свободны.
— Но всё ли ты предусмотрел, Айвис? — спросила Медея, неожиданно переходя на "ты". — Уверен ли, что не поведёшь своих людей на верную гибель? Можешь ли ты точно знать, что это не окажется опасным? Ждут ли вас там? И уверен ли ты, что другие магики не преследуют иные цели?
Айвис разом поник, опустил голову. Потом ответил:
— Я не знаю. Я пока не знаю. Но мы можем провести испытания.
— За счёт Дары? Она станет вашим подопытным кроликом?
— Может быть. Ведь именно так и предполагалось. Она и такие, как она, станут спасением. Станут решением. Она будет белой птицей, которая приведёт нас к свободе. Но свободы не бывает без жертв. В этом мире стало невозможно жить, Медея. Нам нужно будущее.