Но больше всего выводило из себя то, что…
Их повозка встроилась в длинную процессию и чуть накренилась влево. К счастью, с Лизой никто не разговаривал. Она надвинула на лоб широкополую шляпу.
… что так и не понятно, зачем Леста отправилась туда. Ну скажите, зачем, зачем ей понадобилось идти в Пустыню? Хотя… Лиза вдруг вспомнила, почему-то в первый раз за всё время, что подруга упоминала о мучивших её кошмарах. Но о чем они были, Лиза уже не могла сказать. Наверное, просто не слушала, когда Леста говорила, что было обычным делом.
Лошадь остановилась, и повозка во что-то уткнулась. По инерции Лизу бросило вперёд.
Кажется, на месте. Она спрыгнула с повозки и направилась дальше, стараясь ни на кого не смотреть. Вот и свежая яма рядом с другими умершими недавно. Миро зарезали серые маски, это было несколько лет назад. Ди попала в засаду и получила удар эолассо, от которого так и не оправилась. Одного из перевозчиков убили в дороге. Вот его камень. Но ещё четверо погибли из-за воронок. Теперь это очевидно. А другие — просто исчезли. Там же, где и Риен.
Народу всё прибывало, пришли все, кто смог. Кто-то, она не обратила внимания, кто, поднял бесформенный мешок, который раньше был Лестой, и положил на носилки. Она не хотела смотреть. Кто-то что-то говорил ей, но она не слушала. Она думала. Думала о том, что нужно прекратить всё это. Закрыть воронки навсегда. В конце все вскинули два пальца вверх, провожая девочку. Лиза подняла руку и приложила её к сердцу. Яму засыпали землёй, вставили камень. И по лицу Лизы побежали первые за сегодня слезы.
Кто-то обнял её за плечи. Она повернула голову — Аматей.
— Пойдём, девочка. Одной тут оставаться небезопасно, ты же знаешь.
Она кивнула и медленно встала. Прошла несколько шагов, а потом вдруг почувствовала, как земля закачалась под ногами. Следующее, что она увидела, было небо. Скрип колес. Лиза подняла голову и заметила Аматея. Он озабоченно посмотрел на неё, но потом улыбнулся сквозь усы:
— Что-то ты ослабла, девочка. Нужно сказать Эси, чтобы покормил тебя сегодня получше.
Лиза откинула голову назад и снова закрыла глаза.
Когда они вернулись в Кайро, Аматей протянул ей что-то:
— Вот, ты обронила.
Это она, фотография. Наверное, вывалилась из сумки при падении. Что за срань. Но виду Лиза не подала, только протянула руку и взяла снимок:
— Тебе известно, кто это? Эти двое?
Аматей снова глянул на неё, и его зелёные глаза еле заметно сверкнули. Это насторожило Лизу. Но он не стал уклоняться от ответа.
— Это Элиаз. Элиаз Ройен. И Алия Сомани. Магики.
— Какие магики?
— Другие основатели. Их пятеро.
Глава двадцатая. Новое начало
Множество форм я сменил, пока не обрёл свободу.
«Битва деревьев» (Cad Goddeu)
Неделя прошла как в тумане. Стараясь как-то отвлечься от происшедшего, Лиза тренировалась до боли во всём теле. Ходить на занятия она была не в состоянии — взаимодействие или простой разговор с кем-либо казался ей искусством, для овладения которым нужно было обладать сверхспособностями. Потому она приходила на площадку, когда все общие занятия были закончены. И даже если там случайно оказывался кто-то, желающий внеурочно отработать упражнения, то под тяжёлым взглядом немедленно испарялся, а Лиза доводила себя до изнеможения. Это позволяло ей приглушить тоненький и мерзкий, настойчивый внутренний голосок, который попискивал откуда-то из глубин её сознания и напоминал ей о смерти подруги, обвиняя во всем саму Лизу. После тренировок она предпочитала сразу идти в свою комнату и отсиживаться там до следующего дня. Как-то она попыталась навязаться к Эси на кухню, но поругалась с кем-то из дракайнов, с криком и выпадами, только вот беда — совсем не помнила с кем, когда проснулась на следующее утро.
Лиза медленно сползла с кровати, собираясь пройти в туалет в конце коридора, и вдруг увидела себя в зеркало: маленькое лицо перекошено, чёрные волосы взлохмачены, глаза как будто увеличились в размерах и светились недобрым огоньком. Она вынуждена была признать, что представляет собой отталкивающее зрелище.
Как следует умывшись и вернувшись, Лиза села на кровать Лесты и посмотрела вокруг. Ещё какое-то время назад, понимая, что девочке уже не встать, она убрала её немногочисленные вещи. А теперь — ладно, можно будет просто оставить их себе или раздать, что самой не пригодится. По щекам потекли слезы. Не в силах больше сдерживаться, она дала эмоциям выйти. Как будто стало легче — пусть уж лучше сейчас, когда её никто не видит, чем на людях.