— Но как я смогу? Я всего лишь… Не знаю, что вы видели, но я никто в своём мире. Никто! И у меня ничего нет.
— Ты знаешь не всё, — проговорила она мягко и посмотрела так пристально, что моё чувство противления разом угасло. Может быть, мне представился шанс сделать что-то действительно стоящее. И тогда не следует его упускать. Тем более если я смогу вернуться сюда, в этот прекрасный мир.
Как будто прочитав мои мысли — верней, прочитав, потому что она видела меня насквозь, — Армарах улыбнулась уголками широкого тонкогубого рта, провела рукой по лицу, заправляя волосы за чуть оттопыренные уши, и сказала:
— Хорошо.
Хранительница повела меня к центральной части, где зияла тёмная пустота, которая вдруг испугала. Кажется, Эрму кто-то увёл, или она спряталась за одной из бесчисленных колонн. Куда-то исчезли и духи. Мы были одни.
— А теперь смотри.
Женщина протянула длинные руки с тонкими, может быть, слишком длинными пальцами над пустотой, и тьма тотчас же наполнилась серебристым сиянием. Руки выполняли круговые движения, и сияние становилось всё ярче и ярче, переливаясь оттенками фиолетового и зелёного.
— Подойди.
Я приблизилась.
— Что это?
— Это Луми.
— Луми?
— Великая потенция всего.
Лицо Армарах, освещённое сиянием, показалось мне удивительно красивым. Красота эта была странная, незнакомая и даже чуждая, но не вызывала отторжения. Сияние разгоралось. Она жестикулировала, и сияние повиновалось ей, затухая или усиливаясь.
Вдруг я заметила, как проступают на её кистях и запястьях, на внутренней стороне предплечий символы.
— Подойди!
Она приказывала мне, её голос изменился, он не терпел неповиновения.
Я подошла и посмотрела на Армарах снизу вверх. Она взяла мои руки и соединила со своими, как будто что-то проверяя. Её лицо тоже покрылось символами, лёгкие, еле заметные знаки появлялись и исчезали, словно игра света. Она провела руками у меня над головой и сказала снять с себя одежду. Я подчинилась. Когда я осталась совсем голой, она подвела меня к самому сиянию, так, что оно стало согревать мою кожу. Армарах в очередной раз раз провела руками у меня над головой, предупредила, чтобы я не боялась, и внезапно и резко приложила палец мне в точку между бровей.
Меня откинуло назад, перед глазами вспыхнул свет. Я чувствовала, что она поддерживает меня второй рукой, чтобы я не упала. В голове словно взрывались тысячи солнц. Боли не было, был только источник голубоватого света, который окутал меня. Я закрыла глаза, и мне стало казаться, что я лечу, сквозь время, сквозь пространства, сквозь миллионы вселенных. Наконец Хранительница отняла руку от моего лба и положила меня на пол лицом вниз. Она начала проговаривать что-то вслух на незнакомом мне языке. А потом — вычерчивать что-то у меня на спине. Затем повторила на моем языке вслух несколько раз, давая команду — 2 7 23 55 106 4. Снова и снова называла она эти числа.
А после подняла меня, как ребёнка, и, держа на руках, опустила прямо в столп света.
— Аргендо амато отео! — крикнула Хранительница, и вспыхнули вокруг меня отблески.
Мне казалось, я парила вне тела. Неясность, размытость ушла, и теперь я стала ощущать, видеть и понимать всё удивительно чётко. Я видела волнующиеся вокруг вихри энергии, осознавала, как они меняют меня, как делают из меня что-то другое, что-то большее, чем я была. На моих руках проступали символы, и я подспудно знала, зачем они нужны. Я могла управлять ими, они повиновались моей мысли, моему намерению. Армарах отпустила меня, и я парила в потоках силы, и мне казалось, что всё, что было со мной до этого, вело к тому моменту, потому что сейчас и только сейчас я чувствовала соединение с настоящим.
Я очнулась лежащей на полу. Повернув голову, увидела, что сияние угасло. А с улицы лился яркий дневной свет. Заметив, что я пришла в себя, Армарах подошла ко мне. Приподняла мою голову и дала немного воды.
Я села. Оглядела себя. Моя голая кожа была покрыта знаками, как татуировками.
— Что это? — спросила я вяло.
— Это вскоре пройдёт и будет проявляться только иногда.
Она погладила меня по голове, слово ребёнка успокаивала.
— Поешь.
Я с удовольствием наблюдала, как появились духи и немедленно организовали небольшой стол из фруктов, чего-то белого и мягкого, похожего на сыр, и ароматного хлеба.