А потом солнце, огромное и ненасытное, стало подниматься над горизонтом, и всё яснее проступали очертания зданий, всё лучше были видны покинутые дома, все явственней виднелась линия горизонта. Тёплый свет, приносящий надежду, разливался по улицам старого города и освещал всадников, казавшихся призраками в этом утреннем мареве, и город встречал их, единственных живых.
— Сегодняшний маршрут проходит через Центральную и Восточную часть города, — пояснил Тео, когда они подъехали к сектору, застроенному одноэтажными и двухэтажными домами. — Точно как в тот день, когда мы встретили тебя.
Дара хмыкнула, и, посмотрев вперёд, заметила, что Лиза, которая ехала впереди рядом с Алисом, украдкой обернулась, кинула на них взгляд, но, увидев, что Дара смотрит прямо на неё, быстро отвернулась.
— Маршруты иногда меняются, на случай, если кто-то узнает о них. Но смысл всегда тот же: попеременно обходить разные сектора города — вдруг встретим здесь кого не надо.
— И кого встречали?
— Много кого: банды, которые пришли поживиться, охотников — они особенно опасны. Бывало, что и серых масок.
— Я тоже их встречала.
— Тогда ты знаешь, с кем, возможно, нам придётся иметь дело. Хотя в последнее время почти никто не приходит. Всё было спокойно до тех пор, пока… до тех пор, пока не начались исчезновения.
Дара кивнула.
— Эй, вы бы поменьше языками мололи и почаще смотрели по сторонам!
Алис промчался мимо них и направился к замыкающему группу Айвису. Тот подавал знаки, которые, судя по реакции остальных, должны были означать, что за потрёпанным зданием справа от дороги кто-то есть. Система жестов была общеупотребительной в Кайро, и Дара, хоть и очень старалась, пока не смогла запомнить знаки во всём их разнообразии. Сейчас Айвис поднял руки над головой и постукивал двумя указательными пальцами друг об друга, что, наверное, означало опасность.
Все члены группы подтянулись к зданию, трое из них, включая Айвиса, спешились и тихо, не поднимая шума, двинулись в сторону потенциальной угрозы. Остальные ждали сигнала. Вскоре Айвис показался с другой стороны здания и махнул рукой — опасности нет. Дара спрыгнула с лошади, подошла к зданию, забралась на стену и посмотрела внутрь. Там, взирая на неожиданно появившуюся группу огромными глазами, стояли двое — женщина и ребёнок. Но, Эйо, их вид заставил Дару отвернуться — вытянутые истончённые тела, впалые щеки, неестественно большие глаза и широкий лягушачий рот, длинные конечности и деформированные кисти рук этих существ вызывали нечто сродни неловкости, которая возникает, когда вдруг бросаешь взгляд на чужое увечье. Фигуры, обёрнутые в рваные лохмотья, сиротливо жались друг к другу.
— Это изменённые, — пояснил подошедший Тео. — Они не опасны. Жаль их, бедняги.
— Изменённые?
— Да. Это пустыня сделала с ними. Может — червоточины. А кто-то говорит, что Вещество. Они живут долго, но их гены необратимо мутировали. Изменённые привязаны к пустыне и не смогут жить где-то ещё.
Тео достал блокнот и принялся быстро делать зарисовку представшей перед ним сцены.
— Зачем ты рисуешь их? — удивлённо спросила Дара. — Неужели они кажутся тебе красивыми?
— Красивыми? Нет. Но они тоже часть жизни. Такие, какие есть.
Больше они не встретили никого, кроме панцирок, рыскающих вдоль зданий, — не зря их называют новыми крысами. Главная площадь города поразила воображение Дары. По неведомой причине это место сохранило почти первозданный облик — природа пощадила его, и растения не пробивались сквозь покрытия, не разрывали ткань окружающих домов, не рушили образующие полукруг статуи. Площадь словно заснула, и казалось, что вот-вот, очень скоро, наступит пробуждение и статуи, изображающие высоких людей с красивыми лицами, оживут.
— Там, — пояснил Тео, когда они проехали главную улицу города, застроенную величественными зданиями, — находится музей искусства. Мы вскоре пройдём мимо него. Представь себе, большинство объектов сохранилось. Может, когда-нибудь, если удастся вырваться, я покажу тебе его. А там — главный городской вокзал.
Дара посмотрела в указанном направлении. Это было светлое, невероятных очертаний здание, которое образовывали сходящиеся и расходящиеся линии. Лучи солнца падали на его поверхность, заставляя материал светиться, и создавалось впечатление, что свечение это исходит изнутри.