— Да зачем она нужна? Упадет, расшибет себе нос, а мне отвечай! Ты не знаешь, что такое дети!
В азарте соперники ничего не замечали: ни девичьей фигурки, наблюдающей за ними из окна, ни двух теней, незаметно подкравшихся к площадке. А когда заметили — было слишком поздно. Комок грязи, брошенный безжалостной и меткой рукой, угодил Максиму прямо в голову. Оглушенный и ослепленный, он остановился.
Мяч упал, покатился под ноги замершей в испуге Даны..
— Что, понравилось, красавчик? — из тени в круг света вышли две фигуры. — А как тебе вот это?
«Волки, — понял он, увидев их блестящие глаза и оскалившиеся рты. — Волки!»
Парни налетели с двух сторон, повалили на землю. На Максима обрушились удары тяжелых кулаков: били по спине, ребрам, голове. Под отчаянные крики девчонок он защищался, пытаясь поразить то одного, то другого, но силы были явно неравны. Противники одолевали, шансов на победу не оставалось…
— Будешь знать, как чужих девчонок отбивать!
И в тот момент, когда Максим окончательно пал духом, ему на помощь неожиданно подоспело подкрепление.
— Бандит! Бандит! — раздался на весь двор звонкий детский крик. — Бандит!
Начали подходить взрослые. Только еще раньше подоспела большая черная собака. С громким лаем она бросилась на драчунов, разметала их, и хулиганы быстро убрались. А
Максим очнулся от того, что шершавый собачий язык лизал ему лицо.
— Бандит! — ахнул он, узнавая старого друга. — Это ты! Привет, старина! Как дела, парень? Давай лапу!
Приятели возились и барахтались на земле, пока их не окликнула Дана.
— Вставай! Макс, вставай! Посмотри, на кого ты похож!
Он поднялся и принялся отряхиваться. Куртка и брюки были в ужасном состоянии.
— Вот черт! — выругался он. — Мама убьет! Это же мой лучший костюм.
— Пошли ко мне, — предложила Дана. — Почистим все, высушим!
— Поздно уже, — колебался Максим. — Куда я пойду! Родители скоро из театра вернутся.
— Ничего не поздно! К тому же тебе никуда особенно и идти не надо. Мы же в одном подъезде живем, забыл?
— Ладно, — Максим поднял кепку, отряхнул о коленку. — Только ненадолго.
— Лизка, да брось ты эту собаку! Вечно в грязи возишься. Пошли домой! — скомандовала Дана, буквально отрывая сестренку от Бандита.
— Пока, приятель! Рад встрече, — Максим попрощался с псом, пошел за девочками.
— Ну вот мы и дома. — Дана щелкнула выключателем: прихожая озарилась желтоватым неярким светом. — Чего стоишь. Раздевайся. — приказала она, стаскивая с Максима куртку. — И брюки давай сюда. Надень вот это, — он бросила ему широкие тренировочные штаны, но не ушла, а стояла и насмешливо смотрела на него.
И хотя ему нечего было стыдиться — фигура из-за регулярных занятий на тренажерах была отличной, — но все-таки девчоночий взгляд смущал..
— Неплохо выглядишь! — вынесла она, наконец, вердикт. — Люблю спортсменов.
Покраснев, он быстро передал ей грязную одежду. Пока Дана возилась в ванной, парень бродил по квартире, рассматривая картины. Одна привлекла внимание — на ней были изображены две молодых черноволосых красавицы в старинных платьях: та, что помладше, смотрит на старшую, что-то наигрывая на гитаре, а другая держит перед собой листок с нотами — наверное, только что закончила петь.
Большие карие глаза, пухлые выразительные губы, румянец во всю щеку — да это же Данка собственной персоной. А младшенькая похожа на Лизу — наверное, такой та станет лет через восемь..
— Княжны Анна Гаврииловна и Варвара Гаврииловна Гагарины, — донесся до него голос Даны. — Портрет работы художника Владимира Боровиковского. Правда, похожи на нас с Лизкой? Любимая папина картина. Чай будешь?
За чаем весело болтали: вспоминали эпизоды общего детства, подробности недавнего неприятного происшествия.
— Это наши балбесы, Савкин и Шумейко. Не бойся, больше не сунутся, — успокаивала Дана. — Они вообще-то трусы. Просто ты им почему-то не понравился.
Ему хотелось поговорить с Даной о школе, расспросить о классе и учителях, но собеседница покачала головой:
— Не будем о плохом, идет? Скоро сам все увидишь и узнаешь.
Потом Дана мыла посуду, а он вышел в коридор и услышал тихий детский плач. Приоткрыв дверь, заглянул в комнату — никого! Звук повторился — он прошел вглубь и в нише за кроватью, среди разбросанных игрушек, увидел скрючившуюся детскую фигурку.
— Ты чего? — спросил он плачущую Лизу. — Что случилось?