Я настолько запуталась в собственных чувствах, что ни о чём другом не могла думать.
- Ты прав. Думаю, ей пойдёт это на пользу во всех смыслах. И в карьере продвижение, и морально сможет выдохнуть. Вряд ли у неё теперь связано с Москвой много приятных воспоминаний, - я стояла к нему спиной, застегивая пуговички на блузке и всеми силами пытаясь сдержать выступающие на глаза слёзы. А вот дрожь в голосе скрыть не удалось, когда как бы невзаначай, всё-таки спросила, - скоро переезжаете?
- Как только найдут донора, сделают операцию и сестра более-менее восстановится. Нечего ей делать в этом сером городе. Одна тоска.
Тоска...Интересно, для кого? Может, имеет в виду себя? Может я ему уже наскучила?
- Понятно. А как же суд?
- Ближайшие несколько месяцев мы ещё точно будем здесь, а дальше пусть работают адвокаты. Так будет даже лучше. В последний раз я едва не расквасил морду одному следаку. Пусть этим делом занимаются вышкаленные, уже заточенные под таких ублюдков спецы.
- То же верно. Ну удачи тебе тогда. Шли открытки с елисейких полей.
Я накинула пальто, прикусила губу, из последних сил сдерживая накатывающие рыдания, но когда услышала быстрые, тяжёлые шаги за спиной и уже в следующую секунду оказалась прижата к крепкой мужской груди, всё-таки расплакалась. Закрыла лицо ладонями и позволила себе эту слабость. Сколько можно играть в железную леди? Мои нервы на пределе.
- Нам в любом случае когда-нибудь пришлось бы всё закончить. И чем раньше, тем лучше в первую очередь для тебя. Разводиться ведь не собираешься.
Он зарывался лицом в мои волосы, жадно вдыхая аромат яблочного шампуня, а меня разрывало изнутри. Хотелось послать всё к чертям и остаться здесь, с ним, на всю ночь, на всю жизнь...И вместе с тем тянуло домой, в мою тёплую, уютную квартиру, к усталому, но такому родному мужу.
- А ты разве хочешь, чтобы я развелась?
Он прижал к себе ещё крепче, и несколько минут мы оба молчали. Я плакала, понимая, что внизу уже ждёт такси, а мне невыносимо хочется кинуть одежду, раствориться в его объятиях и никуда не уходить.
Он тяжело дышал, перебирал пальцами мои вновь растрепавшиеся волосы и, наконец, ответил. Жётско, больно, но правдиво.
- Нет. Мы оба себе никогда этого не простим. Ни ты, ни я не сможем жить с таким грузом на совести. Карине сделают операцию, она окрепнет и мы уедем из России. Ты вернёшься к мужу, а я постараюсь тебе забыть.
- Получится?
Помню, как сердце замерло в этот момент от дикого испуга.
- Не знаю. Вряд ли. Но я очень постараюсь.
Конечно, он бы забыл. В этом даже нет сомнений. Такой видный мужчина не остался бы долго один. Рано или поздно в его жизни встретится женщина, с которой он, возможно, решит создать семью и завести детишек. Интересно, нас с Андреем пригласят на свадьбу?
Я надеялась, что есть ещё хотя бы пару месяцев в запасе, пока найдут донора и проведут необходимые обследования после операции. Мне казалось, что за это время смогу хоть немного морально подготовиться к предстоящей разлуке, но всё произошло слишком быстро и болезненно.
Уже через неделю после этого разговора, когда сидела с Кариной на кухне и пили чай, ошалевший от счастья Макар влетел к нам и сообщил, что донор уже найден.
Мы бросились собирать сумки в больницу, и я старалась изо всех сил скрыть дрожь в руках. Конечно, была безумно рада за Карину. Представляю, как тяжело жить в столь мучительном ожидании. В последнее время она была сама не своя. Держалась очень отчуждённо, порой огрызалась, не шла на контакт, причём не только со мной, но и с Макаром.
Конечно, мы списывали её состоянии на последствия всего пережитого и нервное напряжение перед столь сложной операцией.
Мне самой хотелось, чтобы всё разрешилось как можно скорее, но в то же время, я понимала, что это приближение конца. Кариша поправится, они собирут вещи и уедут...
В тот вечер все радовались. Странно, но Макар, ккажется, вообще не думал о том несчастном парне, который скончался ещё до нашего приезда в больницу. Хотя, винить его в этом никто бы не посмел. Смерть парня трагический, несчастный случай, а у Каришы появился реальный шанс.
Её разместили в палату и уже хотели начать подготавливать к операции, но она попросила дать ей побыть минут двадцать-тридцать в полном одиночестве.
Конечно, никто не стал возвражать. Я, Макар и Андрей спустились в пустой кафетерий, где к этому часу не было ни единой души.
Я разрезала яблочный пирог и налила мужчинам кофе из термоса, которое передала Карина. Мне она вручила бутылочку с моим любимым вишнёвым соком. Это тронуло. Даже собираясь в больницу на такую отвественную операцию, она вспомнила обо мне.