Обо всем этом донесли Мелеаганту и он немного занервничал, но успокоил себя тем, что Мэтт, наверняка, просто выслуживается пока и не готов расслабиться.
Но пошел второй день и третий…и неделя первая от отведенного срока, а Мэтт Марсер не вызывал никаких нареканий и оставался таким же, как в первый день.
Он принимал своих гостей, беседовал негромким успокаивающим голосом с каждым. При дворе не выделил никого и вежливо отстранил дружбы вечных интриганов земли де Горр.
Мелеагант не посещал священника – считал, что ему не положено этого по той силе, что жила в нем, но он внимательно слушал доклады о первых же службах Мэтта, которые он начал на второй день и жадно вчитывался в каждое слово из принесенных ему докладов.
Мэтт Марсер, в отличие от предыдущих служителей, говорил, что Бог – это сила, простирающаяся над всеми землями и никакую землю эта сила не выделяет и одинаково относится ко всем. Он не пытался запугать никого преисподней, не угрожал карами подземного мира и не предлагал всех обратить в церковь. Он говорил о том, что сила может принимать разные обличия и приходить к людям в виде духов природы, друидов и фей…что на свете есть чудеса и всякое уродство внешнее – это тоже чудо в глазах Господа.
Складывалось что-то странное. Двор, привыкший прежде, что прежние священники запугивали неправедный образ жизни карами, терялся, слушая все это. Казалось, что в мире существуют два бога: один, прежний – карающий за каждый нервный взгляд и непочтение, другой – пришедший, как бог, который прощает и дает шанс на полное изменение.
И второй оказался предпочтительнее. Он был мягок, он покровительствовал всем и не выделял правителей. Он укутывал под своей благодатью павших бок о бок врагов и вел их в свои чертоги рука об руку.
-Чудно! – вздыхали при дворе.
-Чудно, но обнадеживающе…
-Странный он, но видит нас!
Начались исповеди. Доверять Мэтту оказалось легко. Он мог приободрить и даже заплаканные женщины, входившие к нему со страхом, готовые каяться, выходили вдруг преображенными и глубоко задумчивыми.
При этом, Мэтт не скрывал своих прежних дней. Он говорил открыто:
-Я грешен, да. Я был грешником в глазах господа. Я ведал порок всякого вида, я прошел через многие дороги, но однажды я проснулся…и чисто было в сердце моем. Я понял, что рука Господа простирается над моим домом, погрязшим в пороке и грязи, и он любит меня, несмотря на каждое из моих зол. С той поры я живу с легким сердцем, отдавая себя на служение небу. Я делаю это не по принуждению, а по благу, что течет во мне. Я чувствую себя свободным, я обрел смысл, будучи обреченным…
Мелеагант вчитывался в доносы. Он понимал, что спор ему выходит поражением.
-Я рада, что ты взял Мэтта ко двору, - Лилиан обняла его за плечи, ткнулась носом в шею, - он заслуживает этого! Это необыкновенный человек.
-Вижу, - кротко отвечал Мелеагант, но думал совсем о другом.
Как-то не хотелось проигрывать и признавать, что человек может измениться настолько сильно.
***
Ко второй неделе Мелеагант обратился к Моргане. Моргана – человек, который водится с нечистой силой и являет немного ее часть в реальности, была ему очень близка по духу.
Казалось, что Моргана, в гостях у которой можно было бы, наверное, в удачный день встретить и Сатану, прекрасно понимает Мелеаганта и ход его мыслей.
-Ну проспоришь, - она пожала плечами, когда Мелеагант кончил говорить. – Проспоришь фландрийское Уриену…сам с ним же и выпьешь его.
-Дело не в вине, - Мелеагант покачал головою, - дело в том, что я не могу поверить в Мэтта. Он человек необыкновенный, но можно ли ему доверять? Может ли он быть священником?
-Проверяешь? – прищурилась коварная Моргана.
-Поможешь? – в тон ей отозвался Мелеагант.
-Легко, - она кивнула. – Направь на него своих теней. Заставь его пугаться каждого шороха, а я буду ходить и выводить его на исповеди.
Так и решили.
Тени – маленькие, ниже человеческого роста существа, желтоглазые демонические прислужники Мелеаганта, бойко вцепились в свою добычу.
Сначала они лишь немного шалили: цепляли за голую ногу спящего священника, роняли его книги и вещи, солили ему вино и моргали вдруг желтоватыми глазками из самых темных уголков церкви.
Но это оказалось бесполезным. Послушники дергались от каждого звука, вздрагивали, а двое, особенно пугливых, подали в отставку, а Мэтт…плевать хотел.
Когда Тени хватали его за ногу по ночам, он просто во сне, не просыпаясь, пинался. Тени, конечно, боли не чувствовали, но вполне живо обижались на такое пренебрежение к их стараниям.
Однажды одна из теней прокралась поближе и укусила Мэтта за руку, удобно свесившуюся с кровати. Рука тут же хватанула по воздуху и удачно отвесила обалдевшей от такого поворота демонической жизни Тень по затылку. Тень неуверенно мурькнула и испуганно нырнула в стену, пытаясь понять, что пошло не так…