– Дверь постоянно заперта, – заверила девушка Террела.
– Этого мало, Бриди. – Эйден покачал головой. – Если учесть все то, что Дарси рассказывала мне о состоянии рассудка ее матери, нам будет нелегко, однако другого выхода нет. Ваши родители не откажутся приютить у себя миссис О'Киф, пока мы с Дарси будем отсутствовать?
– Разумеется, – уверенно кивнула Бриди. – Моя мама много лет дружит с миссис О'Киф.
– Отлично. Дарси как-то упоминала некую миссис Мэлоун, которая живет внизу. Она сегодня дома?
Нахмурившись, Бриди неуверенно заморгала.
– Она вообще редко выходит, – сообщила она наконец. – Уверена, что сейчас она должна быть у себя.
– Тогда я попрошу вас зайти к ней и спросить, можете ли вы с миссис О'Киф несколько часов провести у нее. За это время я попрошу вашего отца прислать сюда нескольких крепких ребят неробкого десятка, которые проводят вас домой.
Бриди лишь махнула рукой.
– Я, конечно, ценю вашу заботу, мистер Террел, но не думаю, что нам стоит беспокоить миссис Мэлоун в столь поздний час. Дело не может подождать до утра? К тому же уверена, что мы с миссис О'Киф безбоязненно можем вдвоем пройти несколько кварталов до моего дома.
– Я отношусь к вам со всем возможным уважением, Бриди, – твердо проговорил Террел, – но вы сделаете так, как я сказал. Вы даже представить себе не можете, как рассердится ваш отец, когда узнает, что вы воспротивились мне. Итак, ступайте и разбудите миссис Мэлоун. Извинитесь перед ней, затем возвращайтесь сюда за миссис О'Киф. Мы с Дарси дождемся, пока вы запретесь на все замки, а потом отправимся к вашему отцу.
Дарси стала бы спорить с ним, но Бриди, послушно кивнув, молча вышла в коридор. Стоя у дверей, Эйден видел, как она подошла к двери миссис Мэлоун и постучала. Потом он отвлекся, увидев Дарси, которая, запыхавшись от быстрого бега, поднялась наверх. Подойдя к ней, Террел забрал у нее тряпку.
Мэри О'Киф разглядывала соседнюю комнату в замочную скважину. Она не могла точно расслышать разговора, заглушаемого деревянными стенами, так что ей оставалось лишь внимательно наблюдать и попытаться понять, что же происходит в полутьме кухни. Пришел мистер Террел и засунул что-то большое в плиту. Потом они с Бриди разговаривали, причем говорил в основном он, а Бриди согласно кивала. Вот Бриди вышла, вскоре мистер Террел последовал за ней. Все это было весьма странно.
Решив, что самое интересное уже позади, Мэри собралась было встать, но тут в квартиру вошла Дарси. Подоткнув под колени подол ночной рубашки, миссис О'Киф продолжила наблюдение. Мэри улыбнулась. Глупышка Дарси считала, что ее мать не знает о том, что оца переодевается в мальчишескую одежду и каким образом она зарабатывает деньги им на пропитание у Мика О'Шонесси. Оставить свою добрую, смелую и прекрасную дочь в неведении – вот все, что могла Мэри после того, как ее рассудок помутился. Ах, если бы только ее голова была ясной, часто думала Мэри. Если бы только она могла знать, когда и на сколько наступят периоды просветления! Увы, эти мгновения были так коротки, что Мэри была не в состоянии удержать Дарси от скользкого пути, на который та ступила. Эти непредсказуемые провалы ее памяти так изменили их жизнь!
Мэри прекрасно знала, что история с каникулами – такой же вымысел, как и вся выдумка про Синклеров, однако то, что дочь находится где-то вместе с Эйденом Террелом, грело пожилой женщине душу – ей казалось, что Господь услышал-таки ее молитвы. Бриди о многом рассказала ей.
Похоже, Мик сразу решил про себя, что молодые люди весьма подходят друг другу и что у них не останется иного выбора, как быть вместе. По мнению Мэри, Господь дал ей знак, что благословляет этот союз, и она с надеждой смотрела на дочь и мистера Террела.
Когда Дарси посмотрела на дверь ее спальни, Мэри сразу догадалась, что будет дальше. Она встала, опираясь на дверную ручку, быстро легла в постель и, натянув на себя одеяло, постаралась умерить взволнованное дыхание. Не стоит Дарси знать, что она подсматривала за ней и давно разгадала все ее тайны.
Дверь тихо отворилась, и Дарси неслышными шагами подошла к ее кровати. Глаза Мэри были закрыты, она ровно дышала. Наклонившись к ней, Дарси ласково поцеловала мать в щеку.
– Я скоро вернусь домой, мама, – едва слышно прошептала она. – Я люблю тебя.
Воспоминания нахлынули на Мэри. Я скоро вернусь домой... Я люблю тебя... Это были последние слова ее любимого Джона, обращенные к ней. Поцеловав ее тем утром, он ушел. А вернулся... желтым как воск, таким спокойным, тихим и неподвижным... Его принесли на носилках Мик О'Шонесси и Патрик Риордан. В тот же миг ее мир перевернулся, и ее единственным желанием было как можно скорее воссоединиться с Джоном в вечной жизни. Правда, позднее она поняла, что Дарси была еще слишком мала, чтобы остаться одной. Именно мысли о Дарси останавливали ее руку каждый раз, когда она собиралась покончить с собой. Но сейчас...
Убедившись в том, что Дарси вышла из комнаты, Мэри О'Киф откинула одеяло и вернулась к своей наблюдательной площадке у замочной скважины. Мистер Террел и Дарси стояли у печи и молча смотрели на дверцу, за которой пылал огонь. А потом Эйден обнял Дарси за плечи. Дочь Мэри О'Киф повернулась к нему и, обвив его талию своими руками, прильнула к его широкой груди. Эйден поцеловал ее волосы и задумчиво уперся подбородком ей в макушку.
Мэри была довольна. Она снова встала, держась за ручку, и вернулась к постели. Да, ее мольба услышана. Поцеловав причастие, лежавшее на столике у кровати, она опустилась на колени и вознесла Господу благодарственную молитву.
Глава 14
По пути к дому Мика Эйден показал Дарси записку Джулса. «Увидимся в Бостоне». Короткую, отвратительную и пугающую – до того пугающую, что она даже не стала спорить с Террелом, заявившим, что остаток ночи они проведут в его отеле. Он сказал, что им не следует находиться там, где их ждет Джулс. Или где-то поблизости... К середине их разговора с Миком Дарси перестала понимать, о чем говорят мужчины. Правда, ее слух улавливал какие-то слова, но ей требовалось усилие, чтобы осознать их смьшл, и Дарси бросила нелепые попытки следить за беседой.
Разумеется, Мик был далеко не в восторге от того, что его разбудили ночью. Но еще меньше ему понравилось то, что он услышал от Эйдена. Выслушав просьбу Террела, касающуюся женщин, Мик тут же приказал слуге отправить кого-нибудь к миссис Мэлоун за Бриди и миссис О'Киф. Лишь после обсуждения неотложных дел Дарси сделала робкую попытку отказаться от поездки в Бостон, однако Мик с Эйденом были непреклонны, правда, они не стали возражать против того, чтобы с ними отправилась Мейзи. Мик пообещал договориться обо всем с Патриком Риорданом, как только настанет утро. Мейзи должна была появиться в президентском отеле в качестве горничной Дарси. Мик был доволен: с его точки зрения, Дарси могла скомпрометировать себя, появившись в Бостоне в обществе мужчины, поэтому иметь компаньонку было совсем неплохо.
Зато Дарси его соображения о морали просто смешили, к тому же она сомневалась в способности Мейзи хорошо выполнять роль горничной. Ее сомнения перешли в уверенность, как только они с Эйденом добрались до отеля и он рассказал обо всем своему сонному камердинеру. Узнав, что Мейзи составит им компанию, Чендлер был в полном восторге и отправился досыпать, напевая под нос веселую песенку. Дарси опустилась на стул, недоумевая, отчего это она оказалась единственным из всех участников происходящей драмы, который выказывал признаки физической и моральной усталости.
Эйден уселся напротив нее, вытянув длинные ноги. Он уже успел сбросить сапоги, кинуть на спинку стула куртку и расстегнуть воротник рубашки.
– Устраивайся поудобнее, Дарси, – предложил он. – Скоро рассвет, так что у тебя совсем немного времени для сна. Постарайся не пропустить ни минутки.
Кивнув, девушка потерла ладонями лицо. Не то что снять куртку, а даже расстегнуть на ней пуговицы у нее не было сил. Взяв себя в руки, она наклонилась, чтобы развязать шнурки на ботинках. А затем, подняв голову, устало сказала: