Гильерме развлекал малышку песнями. Молоко, что я нацедила уходя, уже закончилось и дочка очень хотела кушать. Дроу подозрительно посмотрел на меня, стоило только войти.
- С Вами все хорошо, госпожа? – озабоченно спросил он.
- Да, а что? – выдавила я сквозь зубы. Держать контроль над драконницей получалось все хуже. Вид дочери, потянувшейся ко мне, стоило только войти, немного успокоил мою вторую ипостась. Но я уже понимала, что долго не продержусь.
- Гильерме, позови, пожалуйста, сюда всех моих мужчин. – попросила я, прильнув носом к телу Валеньки. – И побыстрее!
- Да, госпожа! Сию минуту!
Парнишка убежал, а я старалась чаще дышать. Разум прочищал лишь детский запах.
Через минуту в детской были все.
- Что случилось, Софи! – хором выдали Даллас, Эванс и Анхель.
- Посидите, пожалуйста, тут. Пока я Валюшку кормлю.
Мне было ужасно стыдно просить. Но бороться с внутренней сущностью было еще невыносимее.
- Я не знаю, что со мной. Но без Вас троих моя драконница просто бесится.
Но, кажется, расстраивалась данному обстоятельству только я. Даллас с Анхелем же просто лучились довольством. Что происходило с Эвансом, понять было трудно, дракон оставался предельно спокойным.
Пока я кормила, мужчины тихо переговаривались. Правда, время от времени все трое бросали на меня такие взгляды. От которых одновременно хотелось провалиться сквозь пол, но в то же время что-то сладко замирало внутри.
Вот черт! И когда я успела превратиться в озабоченную маньячку?
Сегодня я, наконец-то отчетливо поняла, что мне нужны они все. Все трое! Да я боюсь, не знаю, что будет дальше. Но не смогу… Уже не смогу отпустить ни одного…
Накормленная малышка очень быстро засыпает. Уложив ее в кроватку, мы четверо взрослых долго смотрим на маленького ангелочка, что мирно посапывает. С обеих сторон от меня стоят оборотень и дроу. Стоят впритык, опаляя жаром своих тел мои плечи. Стоящий напротив нас Эванс время от времени отвлекается от лицезрения дочери, кидая смеющиеся взгляды на мужчин за моей спиной. И тем самым значительно понижает градус наэлектризованности в комнате.
- Идем? – Даллас целует меня в плечо, пуская табун мурашек в путешествие по моему телу.
- Куда?
Чувствую, как с другой стороны на талию ложиться рука Анхеля.
- Мы не успели поесть, Солнышко. – он без усилия разворачивает меня к себе. И я задыхаюсь, глядя в глаза, цвета расплавленного меда. – Но если ты настаиваешь…
- Нет! Нет! – тихо шепчу, пятясь назад. Но делаю только хуже. Спина упирается в оборотня. Что тут же проводит руками по плечам. Ниже… пока его ладони не ловят мои висящие вдоль тела руки. А губы… губы оборотня выцеловывают дорожку от шеи до плеча.
При этом я не могу отвести взгляд от глаз дроу. Анхель смотрит, не отрываясь… так, словно…
Голодный, жаркий взгляд мужчины зажигал в груди что-то глубинное, жадное, ненасытное…
- Э! Самцы! – руки Эванса выдернули меня с «линии огня», прижимая к себе. – Софи тоже еще не ела!
Слова дракона заставляют оборотня и дроу вновь превратиться из озабоченных в заботливых…
- Ты прав! – скидывает наваждение Даллас, первым направляясь к двери. За ним идет Анхель.
Через минуту дверь за мужчинами закрывается.
Но мы с Эвансом не спешим за ними…
Мне легче не становится… Жар, что разбудили своими действиями оборотень с дроу некуда не делся, вызывая чувство неудовлетворенности, томления…
Обдумать дальнейшее мне не дают действия Эванса.
Он резко ныряет вниз… скользя руками по моему телу. Секунда и я ощущаю себя прижатой к комоду. Искристым шампанским в теле разливается острое, на грани безумия желание.
Я еще чувствую, как Эванс отправляет к двери импульс, закрывая нас от всего мира. Еще один импульс муж отправляет к колыбельке. Полог тишины – понимаю я. А затем Эванс рывком срывает с себя одежду. Я словно завороженная смотрю на оголившийся мужской торс.
Дразниться!?
Но дракон не дает мне свободу действий. Он, тяжело дыша, начинает сдергивать с меня брюки. Каждый сантиметр оголившейся кожи тут же зацеловывают. Каждый следующий поцелуй становится все жестче, пока Эванс вовсе не переходит на быстрые, жалящие прикусывания. Кожа горит каждым сантиметром, зацелованная, заклейменная его низким до мурашек рыком.
Почти не соображаю, когда меня подсаживают на комод, а колени разводят в стороны. Я полностью отдаю себя во власть порыкивающего дракона, что сейчас посасывает, вылизывает и стыдно нежит меня там, где все туже затягивается узел напряженного предчувствия.