– Прости, – сказал я Тории, проскользнув мимо неё, и поспешил к шумной толпе добровольцев. – Считай свой долг оплаченным. В кладовке святилища есть сундук с замко́м, который стоит попробовать взломать, если тебе интересно.
– Элвин Писарь! – Ещё громче взвился голос Гилберта, пока я проталкивался вперёд. – Стой на месте! Тебе придётся ответить за труп! Ещё одного подельника Декина Скарла, по странному совпадению…
Я его проигнорировал, продолжая пробиваться через толпу тел в рубищах, а меня преследовали его слова, наполненные праведным осуждением:
– Я могу закрыть глаза на пару нарушений от искусного человека, но не убийство! Стой на месте, злодей!
Я оббежал стоявших на коленях добровольцев, окружавших телегу Эвадины Курлайн, и поспешил к покрытому шрамами просящему с булавой, который стоял позади вместе с парой десятков суровых людей в похожих нарядах. Все носили одинаковые тёмно-серые накидки поверх простых доспехов и разнообразное оружие, от мечей до арбалетов. Опознав во владельце булавы того же человека, которого я видел разговаривающим с Гильбертом накануне, я решил, что у него здесь больше всего власти, помимо леди Эвадины. Увидев его вблизи, я отметил, насколько неровный шрам на его коротко постриженной голове напоминает бледную трезубую вилку молнии, вытесненную на коже. Она изогнулась, когда он при моём приближении равнодушно приподнял бровь, и не особенно заинтересовался, даже когда я опустился перед ним на одно колено.
– Просящий, – начал я, но он тут же меня прервал:
– Для тебя сержант-просящий Суэйн, – коротко рявкнул он.
– Сержант-просящий, – повторил я, склонив голову. – Смиренно прошу принять меня на службу…
– Прекратить!
Я не поднял головы, когда немного запыхавшийся восходящий Гилберт остановился неподалёку. Пока священник обращался к сержанту, я постарался принять подобострастный и желательно набожный вид.
– Этот человек связан законом Ковенанта по обвинению в убийстве, и определённо не подходит для службы в роте, созванной под эгидой совета.
– Убийстве? – В голосе сержанта мелькнула нотка любопытства, от которой я поднял взгляд. Он критически смотрел на меня, как много раз делал Декин, обдумывая плюсы и минусы потенциального члена банды.
– Крайне жестокое убийство, – подтвердил восходящий, и махнул рукой хранителям: – Связать его и отвести в святилище…
– Стоять! – Голос сержанта-просящего Суэйна прозвучал не особенно громко, но с такой властностью, которая наверняка остановила бы любую послушную душу. Хранители не были настоящими солдатами, но отлично знали голос начальства. Когда они заколебались, я увидел, как на лице восходящего Гилберта появляется красный оттенок досады. Он снова было заговорил, но сержант ему не позволил:
– Кого ты убил? – спросил он, по-прежнему глядя на меня сверху вниз. – Не ври.
Это создало дилемму. Если бы я сказал правду, то, возможно, Эйн уже к ночи качалась бы в петле. Но, как я подумал, с учётом интереса Гилберта к моему исчезновению, он легко отмахнулся бы от грязных и неприкрытых фактов, назвав их ложью. К счастью, в этот момент убеждать в чём-либо мне надо было не его.
– Своего подельника, – ответил я сержанту Суэйну. – Он предал меня несколько лет назад. И ещё много плохого совершил, но это уже к делу не относится.
Суэйн с пониманием хмыкнул.
– Как ты его убил?
Я рискнул глянуть на Гилберта и увидел триумф на его лице. Конкретно эта деталь выставит меня в плохом свете, но альтернатив я не видел.
– Отрезал его хер и яйца, – сказал я с невыразительной улыбкой. – В лесу это было любимое наказание Декина Скарла для болтунов.
– Видите, – сказал Гилберт. – Это существо запятнает ваше знамя…
– Это знамя Ковенанта, восходящий, – перебил сержант, и суровости его тона хватило, чтобы остановить поток оскорблений Гилберта. Сержант снова задумчиво посмотрел на меня, а потом перевёл взгляд на Торию и Брюера, упавших рядом на колени.
– Вы двое – тоже яйцерезы? – вопросил он.
– Ни за что, просящий, – с поклоном заверил его Брюер.
– В своё время пырнула туда пару раз, – сказала Тория. – А вот отрезать их целиком никогда не получалось.
Я увидел на лице сержанта Суэйна смесь отвращения и удовлетворения, прежде чем он повернулся к Гилберту и склонил голову, скупо изъявив уважение.
– Восходящий, с сожалением вынужден вам сообщить, что этот человек, – он указал на меня, – был уже принят в роту до вашего вмешательства.
Игнорируя заикающиеся яростные протесты, сержант Суэйн обернулся и махнул своему товарищу в серой накидке – крепкому человеку с тяжёлым подбородком, почти такому же высокому, как Брюер.