Спустя ещё полсотни шагов голоса звучали уже достаточно громко, и я понял, что они говорят на языке, которого я не знал. Озадаченно глянув на Конюха, я увидел, как скисло его лицо, и он одними губами ответил:
– Аскарлийцы.
Он остановился и дёрнул головой в сторону широкого ствола старого тиса в нескольких шагах от нас. Я следом за ним полез вверх, переставляя согнутые руки и ноги с лёгкостью, порождённой годами упорной практики. Лагерь открылся нам, когда мы взобрались футов на двадцать от земли. Я легко различал источник дыма – бледно-серые миазмы испускала в воздух куча сложенных веток. Людей вокруг костра сквозь полог веток и листьев видно было смутно, но я насчитал около дюжины. Двоих разглядел получше, потому что они постоянно ходили в дыму туда-сюда. Тон их голосов говорил о жарком споре, слова сливались в неразборчивую смесь тихих гласных и резких восклицаний.
– Хоть что-то понимаешь из их разговора? – прошептал я Конюху.
– Я не пятнаю себя речью еретиков, – пробормотал он в ответ, осматривая лагерь. – Но это наверняка северные дикари. – Он посмотрел на меня. – Найди Декина. Скажи, у нас тут нарушители.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Перед заходом в лагерь нарушителей Декин приказал его окружить. Двигаясь тихо и с отточенной стремительностью, банда образовала сужающийся круг, который перекрыл все пути отхода. Нарушители не выставили часовых или наблюдателей, и меня подивило их бесхитростное невежество. Они вообще знали, где оказались?
Спор, который разгорался, пока мы ставили нашу ловушку, резко оборвался при виде появившейся из леса громоздкой фигуры Декина. Лорайн стояла справа от него, Райт слева, а Тодман, которому всегда нравилось оставаться неподалёку от Декина, тащился позади. Я примкнул к остальным, и мы остановились на краю небольшой полянки, где эти чужаки разбили лагерь. Я насчитал двенадцать – восемь мужчин и четыре женщины. Во время набегов в портовые города на побережье я встречал несколько человек из Фьордгельда, самого северного герцогства Альбермайна, отнятого у аскарлийцев предками короля Томаса. Эти люди выглядели так же: все на дюйм-два выше жителей южных герцогств, кожа бледная, а волосы светлые или светло-русые. А ещё все были в доспехах и вооружены, хотя и скверно. На поясах висели секиры и топорики, многие носили кожаные туники, украшенные железными пластинами. Мои глаза отметили множество порезов и пятен на этих туниках, а ещё – насколько их лица перепачканы смесью пота, грязи и крови, характерной для тех, кто пережил жестокое столкновение.
Меч носил только один. Самый высокий из них, с копной волос соломенного цвета, заплетённых в косички – некоторые из них разметались, создавая впечатление раскиданного ветром стога сена. Выражение его лица, когда он увидел Декина, было не менее диким – немигающие глаза выпучены, рот чуть приоткрыт. В этом выражении я не увидел страха, а напротив, почти маниакальный приступ облегчения. Разбойничья жизнь прекрасно учит, как определить, пройдёт ли встреча дружественно, или скатится в насилие. Прочитав лицо северянина, я уже не сомневался, во что выльется эта.
Слева от взъерошенного мечника стояла девушка с волосами более золотистого оттенка. Я решил, что она примерно одного со мной возраста, хотя приятное отсутствие каких-либо шрамов на коже под грязью на лице говорило о взрослении в куда более комфортных условиях. Вооружена она была слабее всех в группе, одним кинжалом с длинным лезвием, а поверх одежды, пусть и плотной, не носила доспехов. Она бросила испуганный взгляд на Декина, её глаза сильно расширились, когда она увидела остальную банду, и это мне сказало, что её разум намного рациональнее, чем у её спутника.
Декин, не говоря ни слова, остановился в десяти шагах от мечника и скрестил руки. Атмосфера в лесу сгущалась. Северянин так и таращился круглыми голодными глазами на этого внушительного новоприбывшего, а Декин выжидательно его разглядывал. Наконец мечник заговорил – полился стремительный поток резких слов на его языке, сопровождаемый большим количеством слюны. Плюясь словами, он согнулся в бойцовской стойке и потянулся к рукояти меча. Девушка тоже заговорила, так же непонятно, но едва слышный и дрожащий тембр её голоса свидетельствовал о том, что это отчаянное предупреждение испуганной души. Остальные в их группе обменивались неуверенными взглядами, и я видел, как пот блестит на рукоятях топоров, которые они сжимали нервными ладонями.
В ответ на слова мечника борода Декина вздыбилась, а брови нахмурились.
– Герта! – крикнул он и оглянулся через плечо, подзывая лучшего лингвиста в банде. Эта девица обладала многочисленными талантами, часто дорогими и плотскими по сути, но её замечательные способности к языкам Декин ценил более прочих. Своим искусствам она обучалась в портах на Шейвинском побережье, и теперь бегло разговаривала по меньшей мере на семи разных языках, и ещё на полудюжине могла объясниться.