– Что там? – спросила Тория, открыв пробку и нюхая содержимое.
– Бренди, ром и… – Уилхем пожал плечами, – … что-то ещё. Пахнет мерзко, зато приятно согревает. Выменял четверть бочонка у одного моряка в обмен на кинжал. К сожалению, это всё, что осталось. Но если хочешь, допивай, дорогая. Не допущу, чтобы судачили, будто я скупой пьяница.
Тория сделала глоток, причмокнула губами и снова отхлебнула.
– Пила я и намного хуже, – сказала она, передавая фляжку мне. К несчастью, одного глотка кислого содержимого хватило, чтобы я снова сложился пополам над поручнем.
– Итак, милорд, – выдохнул я парой секунд спустя, вытирая рот рукавом, и осоловело посмотрел на аристократа, – не хотите ли просветить нас насчёт истинных причин этой экспедиции?
Уилхем устало посмотрел на меня.
– Когда ты перестанешь меня так называть?
– Хоть ты и лишён наследства и титулов, но, – я бледно улыбнулся, – твоё благородство всё равно просвечивает.
Действительно, в глазах Короны он больше не являлся лордом. На марше до нас дошли сведения, что король отменил эдикт, из-за которого убили столько пленных на Поле Предателей. Резня не ограничилась полем боя и продолжалась ещё несколько дней, поскольку мстительные рыцари забредали весьма далеко в поисках сбежавших бунтовщиков. Я заключил, что королевское милосердие стало результатом петиций от знатных отцов, пожелавших спасти шеи глупых сыновей или остановить сокращение керлов, необходимых для работ на неубранных полях. В любом случае, над Уилхемом больше не висела угроза немедленной утраты жизни, хотя его статус предателя подразумевал потерю титула и наказание в виде службы в роте Ковенанта. Он более не говорил о своём возлюбленном Истинном Короле и не выражал никаких сомнений касательно недавно принесённой клятвы сражаться с ним, если понадобится. Если он на самом деле смирился со своей судьбой, то это было угрюмое, пьяное смирение, и я сомневался, что оно продлится долго, если будет подвергнуто какому-либо испытанию.
– Ты разговариваешь с ней больше всех, – добавил я и скривился, сглотнув желчь. – И твоё понимание глубже, потому что ты судишь с точки зрения аристократа.
Мою страсть к информации подогревало то, что прорехи в ней нужно было восполнять у просящих или у самой Эвадины. Как ротный писарь, я каждые несколько дней проводил с ней некоторое время. И хотя она поручила мне переписать свиток, данный ей сэром Алтусом, из документа не открылось почти ничего помимо того, что она сказала роте в Фаринсале. А ещё я заметил, что теперь она смотрит на меня с холодцой, с ледяной молчаливостью, которая, откровенно говоря, меня несколько расстраивала. Разве не спас я её помазанную задницу?
Уилхем закатил глаза, принимая назад фляжку у Тории, а потом осушил её несколькими короткими глотками.
– Думаю, ты помнишь королевского посланника?
– Сэр Алтус Левалль, – проговорил я, отчего Уилхем удивлённо приподнял бровь.
– Ты его знаешь?
– Только по репутации. Он доставил письмо, из-за которого мы здесь. А ещё я помню, как он сказал нечто такое, отчего наш возлюбленный сержант-просящий сильно взвился.
– Да уж. Понимаешь, это задание – скорее изгнание, чем королевское поручение. После Поля Предателей слава нашего капитана вспыхнула, словно падающая звезда, заслоняя даже известность короля, хотя, как говорят, в бой он вступил довольно храбро, когда пришло время. Впрочем, думаю, кто угодно проявит отвагу, если сражается в тени сэра Элберта Болдри. Но, всё по-честному, и по всем правилам это была победа короля, хотя, слушая простолюдинов, такого не скажешь. Томас по всем отзывам доброжелательный человек, которого не страшит угроза его гордости, но его семья и советники не из таких.
Важно помнить, что король Томас – второй сын всеми любимого отца, Матиса Четвёртого, сильного и мудрого. Все считали, что его перворождённый сын однажды станет Артином Пятым. К сожалению, лошадь принца считала иначе, и Артину было суждено стать Артином Свернувшим Шею, оставив Альбермайн с наследником, который едва оторвался от груди кормилицы. Король Матис породил его поздно, от своей второй, куда более молодой королевы. Справедливости ради, Томас неплохо справился с этим вызовом – как говорят, благодаря наставничеству своего защитника, сэра Элберта Болдри, и мудрым советам старшей сестры, принцессы Леаноры. Но его правление вечно преследует знание, что он младший сын куда более могучего отца.
А потому семейство Алгатинетов и их многочисленные лизоблюды зорко следят за любой угрозой власти Томаса. Растущая известность триумфатора Поля Предателей, воительницы, помазанной, по слухам, аж благодатью Серафилей, несомненно, распалила их страхи. И кто скажет, что они неправы. В конце концов, власть – штука хрупкая.