– Они отправили роту Ковенанта в Фьордгельд, чтобы убрать её с дороги, – сказал я.
– Умно, – прокомментировала Тория, шмыгнув носом. – Гляньте на всех этих набожных дурачков, которые бросились к её ногам во время марша на север. Ещё несколько месяцев, и у нас была бы армия, а не рота.
– Но это ведь ещё не всё? – спросил я Уилхема. – Что так задело сержанта, отчего он потянулся за мечом?
– Слухи, – сказал Уилхем. Он замолчал, перевернул фляжку над открытым ртом, выливая туда последние капли. – Она сражалась с Самозванцем, а он всё ещё жив, по крайней мере, никто не видел его трупа. При дворе шепчутся, что может побег и не был случайным.
– Это чепуха. – Я с отвращением покачал головой. – Неуклюжая попытка поставить её репутацию под сомнение.
– Неуклюжая? Конечно, но даже кривая стрела может выбить глаз. Нашего Помазанного Капитана отправляют не просто в изгнание, а на испытание. Ольверсаль известен как гнездо постоянно враждующих торговых семейств и сочувствующих аскарлийцам. И весь Фьордгельд тоже. Герцога Хьюльвика называют предателем, но на самом деле он был одним из пяти претендентов на герцогство, причём, все остальные до сих пор дышат, и можно поспорить, что теперь, когда он мёртв, им ещё сильнее хочется добиться своей цели. Ольверсаль – крупнейший порт гельда, и давно считается опорой, на которой всё герцогство стоит или падает. Не дать ему погрузиться в хаос будет непросто. Удержать его для короля станет триумфом. Но если Помазанному Капитану это удастся, кто тогда сможет подвергать сомнению её преданность?
– Так значит, Ольверсаль это дыра? – поинтересовалась Тория. – Я-то надеялась, он богат, в смысле, хотя бы по части таверн и нормальной выпивки.
«В смысле, по части карманов и сундуков торговцев», предположил я, но не вслух сказал, хотя и сомневался, что Уилхему не насрать на наши криминальные наклонности.
– На самом деле, дорогая моя, – сказал Уилхем, – его часто называют Жемчужиной гельда. Понимаешь, он очень старый, и много раз переходил из рук в руки между разными лордами и королями. Им правили сёстры-королевы Аскарлии за три столетия до того, как прадед короля Томаса вырвал его из их лап. Там много архитектуры, на которую стоит посмотреть, если тебе это интересно. Некоторые здания, говорят, стоят ещё со времён до Бича. Должен сказать, библиотека там особенно интересна. Хранилище книг под её крышей весьма примечательно. А ещё статуи аскарлийских богов, вырубленные в основании горы Хальтир, хотя лучше, чтобы просящие не видели, как ты на них любуешься.
– Там есть библиотека? – спросил я.
– Да, битком набитая всевозможными древними книгами. Странные они, жители Фьордгельда. За убийство человека выпорют, но не повесят, если тот заплатит семье жертвы виру за кровь. Но если человек осквернит книгу, его привяжут к дереву, вскроют живот на корм воронам, и никакие виры его уже не спасут.
Он снова перевернул флягу, и его лоб сморщился от досады, когда на язык не упало ни капли. Его взгляд стал озабоченным, ищущим, по которому становилось ясно, что его жажда вернулась. Я понял, что трезвым Уилхем мне не нравится – слишком мало болтает.
Ухмыльнувшись, я положил руку ему на плечо и повёл его с кормы:
– А может, найдём того моряка? У меня тут есть пара шеков. А потом расскажешь об этой библиотеке.
Порт Ольверсаль располагался на северном берегу бухты, известной как фьорд Эйрика, как раз там, где канал сужался, но оставался достаточно глубоким для кораблей. Сам порт представлял собой плотную массу конструкций, граничащих с основанием громадной гранитной плиты, той самой горы Хальтир, о которой говорил Уилхем. В своём сером, отвесном величии она вздымалась, по меньшей мере, на тысячу футов. По южной стороне горы змеилась одна узкая дорога – единственный въезд в порт по суше. Она же объясняла, почему у города не было защитных стен, поскольку лишь командир-самоубийца стал бы атаковать по таким узким подступам, а гавань была слишком маленькой для вторжения с моря.
– А тебе всё это солдатское говно и правда нравится, да? – прокомментировала Тория, когда я высказал эти военные соображения.
– В любой профессии надо заниматься самообразованием, – ответил я. – Хоть выбирал ты её, хоть нет.
Осматривая приближающийся город, я был поражён новизной места, которое настолько отличалось от всего в Шейвинской Марке. Парад ветряных мельниц, выше любой из всех, что я видел в южных землях, венчал высокую дамбу, которая изгибалась от гавани до самого северного края горы. Благодаря нетрезвым урокам Уилхема я знал, что они и гавань – источники богатства порта. Во Фьордгельде хватало рыбных мест и выпасов для коз и овец, но было мало возможностей растить зерновые, особенно пшеницу. Зерно привозили на кораблях, а потом здесь мололи и увозили на телегах в деревни и города, где за муку платили шерстью. А ею в свою очередь заполняли трюмы кораблей, которую потом скармливали ткацким станкам южных герцогств. Это плодотворное положение обеспечивало Ольверсалю долголетие, но кроме того, ещё и статус трофея, за который будут бесконечно сражаться.