– Могу пообещать долю от найденного…
– Как обещают все обезумевшие от золота дураки, кто сюда попадает. Прости меня, но мне нужно перевести очень захватывающий случай из Первого Царства Сестёр-Королев. – Она завернула за очередной угол, а я, попытавшись пойти за ней, столкнулся с каменной опорой.
Я сдержал проклятие, потирая руку в синяках, и крикнул вслед её быстро удаляющейся тени:
– Есть кое-что ещё. – Беррин немножко замедлилась, но остановилась, лишь когда я добавил: – Думаю, тебе это покажется ещё более захватывающим.
Раздались медленные шаги Беррин, и когда она появилась из тени, на её лице была скептическая гримаса.
– И что же это может быть?
Сунув руку за пазуху, я понял, что мне приходится преодолевать приступ нежелания. Показывать книгу другому человеку казалось предательством, а ещё – опасностью. Но что мне ещё оставалось?
Она тихо присвистнула, когда я вытащил книгу из ткани, которой та была примотана к моему боку, сдерживая желание сунуть её обратно, когда Беррин брала её из моих рук. Она провела пальцами по абстрактному узору, открыла книгу и тихо усмехнулась от удовольствия, а её глаза расширились, упиваясь открывшимся текстом.
– Каэритское письмо, – прошептала она. – Архаическая форма, ничего себе. – Она перевела глаза на меня. – Откуда она у тебя?
– От ведьмы, – сказал я, не видя уже смысла обманывать. – Ты можешь её прочитать?
– Несколько символов, пару фраз. Смотри. – Она протянула мне книгу и провела пальцем по одной строчке. – «И в одной песчинке отыщешь целый мир».
Я нахмурился.
– Что это значит?
– Среди всех найденных фраз на старом каэритском эта одна из самых часто используемых. А что до её значения, то никто точно не знает, за исключением самих каэритов, конечно, которые всегда демонстрировали сильную неприязнь к посещавшим их учёным. Те же, кто путешествуют за пределами своих пустошей, уж точно держат рот на замке, если только у тебя нет монет на заколдованные безделушки.
Беррин захлопнула книгу и вернула её мне в руки, а её улыбка полностью вернулась. Теперь она стала даже намного теплее, менее весёлой, но освещённой чем-то, чего я не видел на женском лице уже довольно давно.
– Зачем искать сокровище, когда оно у тебя уже есть? – спросила она, проводя пальцем по обложке книги, пока тот не коснулся моей руки, в которой она лежала.
– Возможно, ты удивишься, – сказал я, – но я попал в роту Ковенанта не совсем по своей воле. Я уже повидал одну битву, и буду рад их больше не видеть. Клад Лаклана, если его можно отыскать, станет моим билетом в куда более мирную жизнь.
Беррин изогнула бровь, задумчиво надув губы.
– И ты обменяешь эту книгу на какую-то баснословную кучу краденого?
– Нет. – Я так резко отказал, что заставил себя дальше говорить спокойнее. – Но я дам тебе её скопировать и может быть перевести её при помощи знаний, которые тут хранятся, если сможешь.
На самом деле я просил о двух услугах, а не об обмене. Мой долг перед Ведьмой в Мешке требовал извлечь знания, заключённые в этой книге, хотя Беррин этого и не знала. Её жажда к книге была такой очевидной, и я даже подозревал, что она готова заплатить немалую сумму за возможность ею обладать. Хватит ли ей возможности сделать копию?
– Так значит, – сказала Беррин, – у того человека, который, по твоим словам, не гонялся за фантазиями, была какая-то намётка, где искать клад?
– На Шейвинском побережье, как мне сказали.
– По крайней мере, это лучше, чем было у твоих товарищей-кладоискателей. Пойдём. – Её палец выскользнул из моей руки, и она прошла мимо меня. – За долгие годы я получила достаточно понимания, чтобы отличить фантазии от чего-то сто́ящего.
Взбираться по лестнице в такой темноте казалось довольно опасным делом, хотя Беррин поднималась с беспечной быстротой человека, который может с закрытыми глазами ориентироваться во всей этой библиотеке. Пока я нервно перелезал с лестницы на металлический помост, тянувшийся вдоль всего третьего уровня, она светила мне лампой, а потом повернулась к нужным томам.
– Хотя история Лаклана с годами сильно приукрасилась, – заговорила она, и её голос сильно напомнил мне наставнический тон Сильды, – нет сомнений, что он на самом деле существовал. Вот здесь, – она покачала лампой над рядом высоких узких книг в красной коже, – у нас копии записей шерифа во времена самых активных его периодов грабежей и убийств. Написание его имени варьируется, и очевидно он использовал несколько псевдонимов, но часто упоминается его привычка накапливать, а не тратить награбленное. Однако есть только два современных ему источника, упоминающих знаменитый клад.