Не выпуская пацана, я развернулся и крикнул через поручень:
– Что-то не так, сержант! Все корабли пустые, здесь только щенки вроде него!
Несомненно, гневный ответ сержанта утонул в громком медведеподобном вопле с кормы корабля. Из тени показалась фигура куда более высокая. Сначала я подумал, что это и впрямь медведь – косматая голова и покрытая шкурами туша создавали определённо звериное впечатление, но потом заметил в его руках боевой топор.
Отшвырнув парнишку, я отошёл от поручня и вытащил меч. Нападающий из-за этого подправил траекторию, высоко подняв оружие. Он всё вопил хриплым, но сильным голосом, а потом, резко вскрикнув от удивления, умолк, когда Брюер перевалился через поручни и ударил его ногами в спину. Тот свалился ничком на палубу, и топор вывалился из его рук. Хрипя от натуги, он попытался подняться, но ему пришлось опуститься, когда Брюер прижал колено к его шее и приставил кинжал к виску.
– Не убивай его пока, – сказал я.
– Что тут такое? – спросил сержант Суэйн, забираясь на корабль. Его ярость немного стихла от разворачивающейся загадки, но всё равно он смотрел на меня мрачно и напряжённо, что говорило о неизбежном возмездии.
– Тут нет ни одного воина, – сказал я, и сдвинулся, чтобы ткнуть носком сапога по голове прижатого владельца топора. – Впервые я увидел, насколько седые у него волосы, и глубину морщин вокруг глаза, которым он пытался на меня зыркать. – Кроме него, а он, на мой взгляд, по меньшей мере, дед.
Я видел, как в сержанте гнев соперничал с долгом, пока он осматривал палубу и окружающий флот. Эйн и Тория тоже взобрались на борт – первая была охвачена простым любопытством, а вторая, как я понял, искала добычу. Вскоре за ними последовал и Уилхем, который осматривал всё и хмурился скорее понимающе, чем озадаченно. Пригнувшись, он посмотрел в щель между досками палубы и хмыкнул.
– Корабль набит свежесрубленным деревом, – мрачно сказал он. – Вот почему они так низко сидели в воде. Если их воины не здесь, то явно их цель где-то в другом месте.
Я моментально отвлёкся, увидев, как Эйн направляется к двум аскарлийским парнишкам. Они жались друг к другу у основания главной мачты, глаза блестели от ужаса.
– Привет, – со своей обычной нежностью к щеночкам поздоровалась с ними Эйн. – Как вас зовут? – Они в ответ лишь озадаченно и подозрительно таращились на неё, и Эйн огорчённо надула губы. – Не будьте злюками, – сказала она и протянула руку, чтобы потрепать младшего по голове. – Меня зовут Эйн…
Её голос оборвался, когда к ней бросилась Тория, обхватила за талию и уронила на палубу, и тут же в воздухе засвистел залп стрел. Всего лишь несколько дюжин, и не очень точно нацеленных, но всё равно всем нам пришлось искать укрытие. Я нырнул за бочку и дёрнулся, когда стрела в цветке искр отскочила от железного обода. Чуть приподняв голову, я увидел на соседнем корабле ещё одного седовласого человека с луком в руках. Позади него ещё несколько таких же старцев. Пускай их было мало, и для битвы они были староваты, но явно собирались дать что-то вроде боя.
И тут через фьорд эхом донёсся громкий, но совершенно незнакомый звук из порта. Я бросил взгляд на город и увидел взлетающие клубы пыли у основания горы Хальтир, как раз там, где стояли статуи аскарлийского пантеона. Звук напоминал водопад, но жёстче, и его сопровождало множество одновременных ударов, говоривших о тяжёлых предметах, падающих на мостовые. Густую пыль лишь частично освещали огни города, но за её вздымающимися клубами я различил падающую огромную фигуру.
– Статуя Ульфнира, – выдохнул я.
– Во имя всех мучеников, что происходит? – Сержант Суэйн приподнялся из-за мотка верёвки, за которым прятался. От замешательства и страха его лицо вдруг стало почти неузнаваемым. Я же почувствовал растущее понимание, а статуя завершила своё падение, породив громоподобный рокот такой громкости, что затрясся корабль.
Сунув руку в карман, я помчался туда, где Брюер по-прежнему держал аскарлийца. К счастью, пожилых лучников на других кораблях, видимо, тоже захватило обрушение статуи, поскольку они не пускали по мне стрел, пока я бежал по палубе.
– Что здесь говорится? – спросил я, развернув кусок пергамента перед глазами аскарлийца. Тот прищурился, явно поняв рунические символы, но его лицо оставалось каменным, а губы – крепко сжатыми.
– Уилхем! – крикнул я, не отводя глаз от пленника, и указал на двух парнишек, всё ещё сидевших у главной мачты. – Объясни этому старому еблану, что если он не скажет мне, что здесь написано, то увидит, как я перережу глотки этим щенкам.