Всякое могло бы случиться далее и, несомненно, значительно изменить многое из того, что последует в этом повествовании. Но так уж бывает с моментами огромной важности – их исход могут изменить ничтожнейшие события. На этот раз изменения явились в форме тихого стука в дверь, следом за которым раздался неловкий кашель. Тот факт, что даже по этому бессловесному покашливанию я узнал Суэйна, многое говорит об отличительных особенностях его голоса.
Эвадина со смехом вздохнула, пожала мне руки и отступила от меня.
– Ты был прав, – сказала она, направляясь в кровать. – Насчёт сбора роты, хотя мы никуда не пойдём. Будь добр, передай приказ сержанту и попроси Эйн принести мне какой-нибудь халат. И еды, если ей не трудно. Похоже, я весьма проголодалась.
Торию я нашёл в портовой таверне, где она играла в кости с какими-то моряками. Она проигрывала, как обычно, поскольку среди её многочисленных талантов не было везения в азартных играх. Как следствие, такие игры портили ей настроение и сушили горло. Поэтому, когда я вытащил её из круга, смотрела она слегка расфокусировано, зато на язык была остра как никогда.
– Отвали, лживый ослиный хуесос, – рявкнула она, выдёргивая свою руку из моей.
– Тебе хватит трезвости послушать? – спросил я. – Или мне окунуть тебя в лошадиное корыто?
Она насупилась, и на её лице отражались внутренние дебаты: ударить меня или прокричать ещё ругательств?
– Где твоя ведьма? – спросила она, озираясь. – Съеблась и бросила тебя?
– Да. – Это простое подтверждение маскировало глубокое сожаление. Исчезновение Ведьмы в Мешке из дома лорда обмена не заметил никто, и всё же она определённо покинула этот порт. Накидка и ранец, оставленные под присмотром Брюера, тоже исчезли, а часовые на воротах не видели никаких необычайно прекрасных светловолосых женщин.
Тория лишь для вида постаралась скрыть триумфальную ухмылку.
– А капитан?
– Полностью выздоровела и ещё решительнее, чем прежде, настроена на мученичество.
Ухмылка Тории сменилась усталой гримасой.
– То есть, надо полагать, ты снова захочешь маршировать подле неё, пока тебя не прибьют?
Я подошёл ближе и заговорил тихо:
– То есть, пришло время нам с тобой уёбывать отсюда. У тебя сохранился тот соверен?
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЁРТАЯ
– Беррин Юрест? – Капитан Дин Фауд в широкой улыбке оскалил впечатляюще белую стену зубов. Хотя тёмная кожа выдавала в нём чужеземца, по-альбермайнски он говорил, растягивая гласные, как жители южного побережья, и вдобавок чересчур экспрессивно выражал эмоции обветренным бородатым лицом.
– А она ничего так, – отметил он, и его брови изогнулись от вожделения и от приятного воспоминания. – Свободная духом, и к тому же щедрая, особенно если есть книжки в подарок. Как там она?
– Горюет из-за потери библиотеки, – сказал я. – Последнее, что я видел.
– А-а, да. – Уголки рта Дина Фауда печально опустились. – Я слышал о том, что творится на севере. Знаешь, для торговли это всегда беда – война и всё такое. А аскарлийцы со своими налогами ещё жёстче вас, хотя и утверждают, будто любят свободу. Попомни мои слова, не скоро ещё я свою дорогушу приведу в окрестности Ольверсаля.
«Дорогушей», как я понял по нашему короткому знакомству, он называл свой корабль, который назывался «Морская Ворона», и оттенок досок и парусов соответствовал этому названию. Судя по узкому корпусу и обильному такелажу, корабль явно строили с прицелом на скорость. А его цвет – по уверениям капитана, натуральный оттенок специально выведенного дуба, из которого был сделан корпус – тоже отлично подходил для корабля, занятого контрабандной торговлей.
– Но, – добавил Дин Фауд и от его вычурного подмигивания я усомнился, что он, практикуясь в подобной манерности, когда-либо смотрелся в зеркало, – вам-то, голубки, не туда надо, а?
– Нихуя мы не голубки, – сказала ему Тория.
– Значит… – Дин Фауд попытался изобразить раздумье, и его брови стали похожи на скрутившихся змей, – брат и сестра?
– Не важно, кто мы, – сказал я. – Важно то, куда мы хотим отправиться, и есть ли у нас на это деньги. Или я ошибаюсь?
Дин Фауд немного откинулся на скрипнувшем стуле, изучая нас таким безучастным взглядом, что было ясно: он нас тщательно оценивает. Наш поход по разнообразным и многочисленным тавернам, окружавшим фаринсальские доки, принёс несколько возможностей, но все капитаны оказались чрезмерно любознательны. Случайно услышав имя Дина Фауда, мы пришли в этот сумрачный дворец рома на одной из узеньких улочек. Многочисленные суровые взгляды, и руки, потянувшиеся к ножам, как только мы вошли, убедили нас, что мы попали в нужное место.