– Какого хуя, блядь?! – яростно прошипел я, надвигаясь, чтобы схватить Эрчела за груботканую рубаху. Когда тащил его к себе, на его лице застыла привычная смиренно-насмешливая маска, искушавшая меня врезать дубинкой ему промеж глаз.
– Они видели наши лица, – сказал он, пожав плечами. – Мертвецы языками не мелют.
– Мы должны были уже давно съебаться, чокнутый ублюдок! – В его глазах мелькнуло самодовольство, как у мальчишки, пойманного с пальцем в свежеприготовленном пироге, и мне захотелось сменить дубинку на нож. Я мог бы пырнуть его свалить отсюда, и вряд ли Декин был бы против. Я понимал, что это частично моя вина. Несколько ночей назад я хитростью не дал Эрчелу совершить убийство, и теперь он до сих пор лелеял свою потребность. Пускай он и не таил обид, но, похоже, всё-таки был подвержен мстительности. Это ведь мне придётся объяснять всё Декину. Я знал Эрчела с детства. Несмотря на всю его мерзость, он всё ещё оставался членом банды. И к тому же у него тоже был нож.
– Вся их ёбаная рота к утру будет охотиться за нами, – проскрежетал я, отталкивая его прочь.
– Их подстерегли разбойники. – Эрчел стряхнул кровь с кинжала и пожал плечами. – В лесах полно злодеев.
– Нас видели, как мы выходили из таверны вместе с ними, говно ты тупое! Одно дело, когда солдат подстерегли и ограбили те, кого они пытались продать за соверен – такое постоянно случается. И совсем другое – убийство. Сам будешь рассказывать Декину, блядь, и не жди, что я стану врать ради тебя.
Его полуухмылка превратилась в жалкую дрожащую улыбочку, и он таращился на меня всё суровее. Только теперь, когда начало стихать возбуждение от убийства, он начал понимать последствия. Момент затянулся, а потом Сокольник слабо застонал, напомнив нам обоим, что времени мало.
– Я с ним разберусь, – сказал Эрчел.
– Нет. – Подбрасывать жару в его безумие новым убийством так скоро было бы неразумно. – Я сам. Обыщи того и оттащи в реку. Если повезёт, течение его унесёт.
Я прикончил Сокольника одним из его кинжалов, быстрым, глубоким ударом в шею. Держал и поворачивал клинок, пока он не вздрогнул и не затих. У него в сапоге был спрятан другой кинжал, который я сунул себе в сапог. Потом обыскал его труп и нашёл лёгкий кошелёк и медальон Ковенанта. Это было грубо отчеканенное бронзовое солнце, символ мученицы Херсифоны, первой Возрождённой мученицы, чьи благословения по слухам приносили добрую удачу. Глядя на безделушку, я тихо и горько усмехнулся. Эта плохо сделанная штука ничего не стоила. Всё равно оставил её себе, повесив на шею, а потом взял Сокольника за ноги и потащил к реке.
Пришлось заходить в ледяную воду, от которой яйца скукожились, чтобы убедиться, что течение унесёт трупы. Не было времени собирать камни, чтобы утопить их – уже скоро их товарищи покинут таверну и направятся в лагерь. Прежде чем река унесла тела, вода наполнила их карманы и сапоги, скрыв под поверхностью, но я знал, что телесные жидкости, порождённые их мёртвой плотью, скоро вытолкнут их вверх.
С трудом выбравшись из воды, мы побежали к деревьям и скрылись в тёмных и желанных объятьях лесов. Пока мы бежали, я обдумывал и отвергал различные схемы убийства Эрчела. Но не было времени, как и уверенности в успехе. Дорогой читатель, знакомясь дальше с историей, изложенной на этих страницах, ты полностью поймёшь, почему с тех пор не было ни дня, когда бы я не сожалел, что не изобрёл способ перерезать ему глотку той ночью.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Так значит, убийство? – спросил Декин спокойным голосом без эмоций. – Даже два убийства, – добавил он, посмотрев на меня немигающими глазами.
– Если уж один умер, то и второго пришлось, – я старался отвечать спокойным, как у него, тоном. До этого я почти не говорил, позволив докладывать Эрчелу, в слабой надежде, что вся вина целиком падёт на его плечи.
– Ясно, – сказал Декин ещё тише. – Вот только не припомню, чтобы я приказывал совершить убийство, а тем более два. Лорайн, – сказал он чуть громче и посмотрел туда, где она стояла с мрачным видом, прислонившись к дереву и скрестив руки. – Я что, всё позабыл? И сам отдал приказ на убийство?
– Нет. – Голос Лорайн звучал спокойно, а выражение лица оставалось мрачным, то ли от осуждения, то ли от разочарования. – Вряд ли ты приказывал такое, любимый.
– Но наверняка ведь приказал. – Декин нахмурился, изображая озадаченность, и его кустистые брови изогнулись. – Поскольку убийство совершил один из членов моей банды. Значит… – он посмотрел на остальных, вся банда молча стояла среди окружающих деревьев, – …наверняка это я приказал, разве нет?