— Давай. Тем более, что мне уже пора идти.
— Знаешь, мне ведь тоже не придется сегодня спать. Жанны до сих пор нет, и нужно будет присмотреть за ее ребятишками. Да и с Франсиной тревожно. Я все время прислушиваюсь. Все кажется — началось. Может, и глупо с моей стороны, но я что-то боюсь за нее. Не нравится мне, как у нее все протекает. Первые схватки были утром, и с тех пор — ничего… Она такая слабенькая… Фернанда, тут за стенкой, тоже, наверно, не сможет лечь, тем более, что…
— Чуть не забыл. На собрании еще объявили, что Папильон просит восстановить его в партии.
— …тем более, что говорят, того и гляди нагрянут шпики и схватят его. Они не посмотрят на его раны. А еще говорят, охранники могут воспользоваться всем происходящим и снова попытаются выкинуть нас из здания. Но это, скорее всего, просто слухи.
— Ну, они-то наверняка мечтают об этом.
— А тут еще эти грузовики. Все время едут и едут. Когда они проезжают мимо, все дрожит. А когда они поворачивают вон там, знаешь, так фары бьют прямо в окно. Можно даже сосчитать, сколько проехало машин.
— Ладно! Тем более мне нужно скорей отправляться. Ну, я пошел.
Люсьен застегнул куртку, поднял воротник, надвинул кепку на уши и поцеловал Жоржетту в обе щеки, как всегда перед уходом.
— Ты хоть береги себя. Смотри, чтобы тебя не покалечили или не схватили. И не лезь зря на рожон.
— Не говори глупостей. Ведь приедет Жинетта, неужели ты думаешь, мне не хочется ее увидеть? Ну, до свиданья.
Только Люсьен успел это сказать, как в коридоре послышались шаги. Еще секунда — и Люсьен ушел бы. В дверь постучали и вошел товарищ — Люсьен и Жоржетта его знают — он живет на одной улице с депутатом Жоржем. Но в дверях темновато, и его не сразу узнали.
— Привез принцессу! — объявил он.
Вошел мальчик в хорошем новом пальто, в длинных брюках, засунутых в башмаки, в берете. Люсьен и Жоржетта немного удивились, увидев этого мальчика, и ждали, что вслед за ним появится Жинетта…
Но товарищ закрыл за собой дверь, и сразу все стало ясно: мальчишка — это и есть Жинетта.
К тому же она была уже в комнате, на свету. Она держалась, как всегда, застенчиво. Но сейчас к этой застенчивости примешивалось что-то еще.
— Чорт возьми! — пробормотал Люсьен, побледнев. — Моя дочь!
Он подошел к девочке и снял с ее головы берет.
Жинетта оказалась наголо остриженной.
— Боже мой! — простонала Жоржетта, чуть не плача.
Бритая голова у мальчика не так поражает, как у девочки…
— Такие прекрасные волосы… — Люсьен обращался к Жоржетте, как будто призывая ее в свидетели того невероятного, что произошло. Потом спросил у Жинетты:
— Почему они это сделали?
— Они боялись, что у меня вши.
Люсьен поднял руку, сжал кулак и поискал глазами, на что бы его опустить… Не на что… и он угрожающе потряс им в воздухе:
— Чорт побери!
Повернувшись ко всем спиной, Люсьен подошел к комоду и положил на него свой огромный кулак, и хотя он это сделал очень осторожно, старенький комод не выдержал такой тяжести и затрещал.
— У них самих, наверно, полно вшей!
— Не кричи. Перебудишь ребятишек, — успокаивала его Жоржетта. Она обняла дочку и наконец-то поцеловала ее. Люсьен, казалось, вообще забыл, что это надо сделать. Жинетта расплакалась.
— А ты тоже хороша, не сумела постоять за себя, — сурово сказал отец, повернувшись в полоборота к Жинетте.
Жоржетта тихонько подтолкнула дочь к мужу. Люсьену стало жалко безмолвно стоявшую за его спиной девочку, он обернулся, обнял ее за плечи, прижал к себе, но все же не поцеловал.
— Жинетта, дорогая моя.
Пришедший с девочкой товарищ продолжал стоять у двери. Он чувствовал себя лишним и, возможно, был даже слегка удивлен и обижен оказанным приемом. Но ведь должен он понять…
— А теперь прощайте, — сказал он так, будто нашел все естественным. — Багаж в привокзальном кафе. Взять его надо завтра утром. Все оплачено. Там три места.
— Откуда три? — разозлился Люсьен. Он помнил, что Жинетта уезжала всего с одной корзинкой для голубей, остававшейся от шахтерского мальчика… Мы-то этого мальчика не обрили, подумал Люсьен.
— Там велосипед, — счастливым голосом объявила Жинетта.
— Пусть возьмут себе! — выкрикнул Люсьен. — Передай им, что мне не нужно от них подачек!
Он уже не отдавал себе отчета, что говорит. Товарищ ведь не едет в Париж.
— Я-то… — товарищ пожал плечами и, даже не найдя нужным досказать «я-то тут ни при чем», открыл дверь.
— Вы бы хоть немножко посидели у нас. Выпили бы чашечку, — предложила Жоржетта.