Поль и Анри расхохотались.
— Этот фрукт наверняка возненавидел американцев, — заметил Поль. — Что ты хочешь, нарушена целостность его национального достояния.
Слова Поля производят впечатление двусмысленных, хотя, возможно, он ничего особенно и не имел в виду.
В ответ Анри лишь улыбнулся. Чем-то эта фраза Поля его слегка покоробила. Конечно, тот просто сострил, и позволил он себе это только потому, что речь идет о буржуа, а сами буржуа в этих вопросах не проявляют чрезмерной щепетильности. Все это Анри понимал, но он вообще не любит, когда на эту тему начинают острить. Улыбнулся он машинально, потому что и сам, не подумав, мог отпустить такое замечание и даже чуть было не сделал этого.
Когда партия говорит, что она одна стоит на страже национальной независимости и поэтому необходимо как можно более широкое единение, ты как будто соглашаешься с ней и в своей работе пробуешь руководствоваться этим принципом, но на самом деле он еще не проник до глубины твоей души, не вошел в твою плоть и кровь. Ты только рассудком понимаешь необходимость такого широкого единства. Отсюда и всякие шуточки — последнее убежище твоих сомнений. В общем это последняя уловка по отношению к партии. Но иногда и нечто похуже…
В это время дверь резко распахнулась и вошел совсем еще молодой парнишка-докер, а с ним старик Дюпюи. Все взоры устремились на паренька. Он был очень возбужден и сразу закричал:
— Сволочи! Вы не можете себе представить, что они сделали! Они снесли барак!
Все сразу поняли, что речь идет о бараке Союза республиканской молодежи. Это был длинный дощатый барак, состоявший из маленькой комнатки, где помещалась канцелярия, и довольно большого зала для собраний, игр и танцев.
— Вчера вечером явились из мэрии, чтобы запретить танцы. А мы еще и не начинали танцевать. У нас шло собрание. Нам заявили: «Раз так, город отбирает у вас участок!»
Барак был построен вскоре после Освобождения на участке, принадлежащем городу. В то время коммунисты были в муниципалитете в большинстве. Когда же их выжили оттуда, мэрия не решилась сразу отобрать участок. Но полгода тому назад было заявлено: срок аренды истекает, и мы вам ее не продлим.
Хотя барак по-прежнему принадлежал молодежи, но теперь члены Союза оказались в ложном положении. Союз пока не выкидывали, но все время можно было ожидать, что случится то, что произошло вчера. По-видимому, надеялись таким путем несколько обуздать молодежь. И в самом деле, члены Союза стали понемногу сдавать, вести себя «осторожно», чтобы не потерять помещение. Все меньше и меньше бывало собраний, и они все чаще заменялись танцами, играми и другого рода развлечениями. Некоторые товарищи даже подводили под это теорию «расширения» организации.
— …И они потребовали: «Разобрать весь барак! И немедленно! Понятно?» Тут кто-то из наших товарищей крикнул, обращаясь к парням и девушкам, а народу вчера, знаете, было полно: «Что мы им на это ответим?» Вы бы слышали! От одного этого мог рухнуть барак. Все сразу так и гаркнули в один голос: «Сволочи!» Что тут скажешь? Выразительнее нельзя было ответить!
— А дальше?
— Дальше? Подожди… Они нас разогнали, как и следовало ожидать. Ведь приехало несколько грузовиков с охранниками, сами понимаете. Ну, а мы, коммунисты, собрались группками и начали агитировать парней, которые пришли всего-навсего потанцевать и были здорово ошарашены таким поворотом дела и взбешены не меньше нашего. Обсудили мы все и пошли писать плакаты, вымпелы, чтобы их закинуть на электрические провода, надписи. Потом решили разойтись, поспать с часочек и встретиться на утро в помещении Союза. Пришел я первым и что же увидел? Барака нет!
— Не может быть?
— …В снегу сложена куча досок. Неподалеку стоит вся мебель. От барака остался только пол, но и его уже разбирали двое каких-то рабочих, и им помогали с десяток охранников. Представляешь себе?
— А вы что же, не оставили на ночь никого дежурить?
— Кто же мог предположить?
Помещение секции тоже никто не охраняет, подумал Анри, если не считать Венсана, само собой разумеется. Не нам упрекать молодежь.
— По правде говоря, мы сами хороши! У нас ведь тоже… — и Анри кивком головы дал понять Полю, что он говорит о помещении секции.
— Видно, они принялись разбирать барак на заре, — продолжал паренек, — и очень спешили. Если что-нибудь сразу не поддавалось, они не пробовали отвинтить гайку или выбить крюк, а просто раскалывали доски. Но непонятно, как это никто не пришел нам сообщить!
— Людям наверняка казалось, что вы об этом знаете, слишком уж нагло и откровенно все было проделано, — ответил Анри.