— Ах, так! Ты осмелился ударить женщину! Сейчас я тебе покажу! — обрушивается на него Фернанда.
Она шарит вокруг глазами. На столе стоит банка с клеем.
— На, получай!
И Фернанда, вооружившись кисточкой, широкими мазками кладет клей на усы Бени, на его брови, на все лицо и выливает остаток на удивительно белокурые, тщательно завитые локончики. Но товарки не хотят отставать от Фернанды, и одна из них опрокидывает ему на голову чернила, а вторая осыпает его же собственными папильотками, которые она вытащила из корзины для бумаг. Они прилипают к лицу и волосам. Бени пробует их снять, но они приклеиваются к рукам. А на одной из папильоток, которая повисла у него на левом виске, можно даже прочесть его подпись под какой-то статьей: «Рауль Бени».
— Так ты хотел видеть дюжих молодцов? Получай.
Люсьен снимает со стены сильно подретушированную цветную фотографию де Голля в военной форме с иголочки и со всей силы хлопает Бени портретом по голове, так что бумага прорывается, а рамка ложится у того вокруг шеи, как ожерелье.
Теперь можно уходить.
Люсьен раскланивается.
— В любую минуту в вашем распоряжении, господин генерал!
Но в это время на лестнице раздается невероятный шум. Это поднимаются типографские рабочие.
Оказывается второй старик доложил о вторжении демонстрантов остальным редакторам этого деголлевского листка и те обратились за помощью к рабочим. Ну, а рабочие…
В такой типографии есть, конечно, много дряни, но есть, как и везде, хорошие люди. Вообще-то среди печатников не так уж много коммунистов. Но все они защищают свои права и довольно рьяно. Понятно, всегда найдется несколько хозяйских холуев, взять хотя бы того усатого, который работает на ротаторе, но все же большинство рабочих не дает сесть себе на голову. Да и поиздеваться над своими хозяевами они тоже не прочь, и обычно в дураках не остаются.
Итак, рабочие ответили газетчикам:
— Конечно, подсобим!
— Можете в нас не сомневаться!
— Сию минуту!
Они поднялись наверх, сами еще не зная, что будет дальше. Пошли главным образом из любопытства. Им хотелось посмотреть, на кого будет похож Бени, после того как ему пересчитают ребра. Правда, некоторые рабочие собирались встать на защиту Бени, и поэтому коммунисты пошли первыми, чтобы в случае надобности помочь товарищам. Редакционные работники охотно пропустили их вперед…
Все готовились к страшному зрелищу: окровавленный, растерзанный Бени, от которого осталось одно мокрое место, в кабинете все перевернуто вверх дном, мебель превращена в щепки. Каково же было их изумление, когда они открыли дверь… Грянул такой взрыв хохота, что задрожала лестница. Газетчики окружили Бени и, давясь от смеха, пробуют кончиками пальцев снять приставшие бумажки.
Люсьен приготовился было дать бой, но опасность миновала, и он подходит к рабочим:
— Вы знаете, что он писал: против рабочих надо бросить полицию из дюжих молодцов! Что ж, по заслугам и почет!
— Конечно, — немедленно поддерживают Люсьена коммунисты. — Помните, мы сами тогда…
Действительно, когда печаталась эта статья, коммунисты первыми в цехе забили тревогу. Некоторое время никто не хотел набирать статью. До забастовки дело не дошло, но все же набирали статью с отвращением.
— Это и к нам относилось…
— К тому же, — продолжал Люсьен, — он льет воду на мельницу американцев, а те похуже гитлеровцев, и теперь они пытаются выгрузить свои грязные грузы для новой войны. Как будто мы мало хлебнули горя!
Потом, повернувшись к своим товарищам, Люсьен говорит:
— Ну, а теперь пошли нагонять демонстрацию.
Как Люсьен и думал, их беспрепятственно выпускают и дают сойти вниз. А группа рабочих, оставшихся на лестнице, даже одобрительно кричит:
— Браво, ребята! Молодцы!
Конечно, находятся и такие, которые возмущаются, но с ними справятся остальные. Пока Люсьен и его товарищи идут по лестнице, наверху разгорается спор, слышатся крики, ругань, доходит даже до потасовки. Вскоре в вестибюль спускаются типографские коммунисты, очень возбужденные, и с ними довольно большая группа рабочих.
— Дудки! Работать мы не станем! — кричат они вдогонку Люсьену. — Вот увидишь, их паршивый листок сегодня не выйдет!
Только на подступах к самой префектуре на демонстрантов напали охранники. Откуда они появились, кто им дал знать — непонятно. Но их мало, всего один грузовик, к тому же они и не собираются преграждать путь колонне, только пробуют отвлечь ее от цели.