В зеркале над комодом Хенрик мельком увидел отражение своего лица: в кои-то веки его глаза лучились энергией.
— Говорят, англичане надеялись выведать у него один секрет. О пропавших сокровищах. Англия сильно нуждалась в деньгах, слишком дорого ей обошлись наполеоновские войны. Потому императора оставили в живых.
— Хотели заключить с ним сделку?
Датчанин пожал плечами.
— Скорее надеялись, что Наполеон случайно выдаст тайник.
— Я читал о его жизни на острове Святой Елены, — вспомнил Малоун. — О борьбе между опальным императором и генералом Хадсоном Лоу. Борьбе характеров. Спорили даже об обращении: англичанин упрямо называл его «генерал», в то время как остальные обращались к Наполеону «Ваше Величество». После смерти узника Лоу потребовал, чтобы французы выбили на могильном камне не «Наполеон», а политически нейтральное «Наполеон Бонапарт». В результате могила осталась безымянной.
— Да, Наполеон — фигура неоднозначная, — проговорил Торвальдсен. — Его завещание, написанное за три недели до смерти, составлено очень тщательно. Своему камердинеру Сен-Дени он завещал сто тысяч франков, а кроме того, велел тщательно хранить том «Королевства Меровингов. 450–751 гг. н. э.» и еще четыреста любимых книг из личной библиотеки, пока Наполеону-младшему не исполнится шестнадцать. Сын императора жил в Австрии практически в заточении, поэтому отцовских книг так и не увидел. В двадцать один год он умер.
В голосе Хенрика звучал гнев. Согласно свидетельствам, при всех своих недостатках Наполеон горячо любил сына. Ради возможности иметь законного наследника он развелся с бесплодной Жозефиной и женился на Марии-Луизе Австрийской. Мальчику исполнилось всего четыре, когда отца сослали на остров Святой Елены.
— Считается, что в книгах содержится ключ к тайнику с бесценными сокровищами, которые Наполеон приберег для себя. Якобы прятал он их лично. — Торвальдсен выдержал паузу. — Коттон, у императора был план. Он явно на что-то надеялся. Ты прав, во время заточения между ним и Лоу шла борьба, но победу не одержал ни тот, ни другой. Я уверен, что самое важное Наполеон завещал преданному камердинеру Сен-Дени.
— Мне неясно одно: какое отношение Наполеон имеет к Грэму Эшби?
— Эшби ищет тайник.
— С чего ты взял? — недоверчиво взглянул на друга Малоун.
— Просто знаю. Верь мне на слово. Эшби нужен наполеоновский клад. Точнее, Парижскому клубу и его основательнице Элизе Ларок. Именно она предоставила англичанину информацию, необходимую для поиска сокровищ.
Датчанин перевел взгляд с комода на кровать. Когда-то здесь спал Кай…
— А это обязательно? — спросил Малоун. — Может… ну его?
— А разыскивать твоего отца было обязательно?
— Тут другое дело. Я не собирался никого убивать.
— Но ты ведь хотел его найти?
— Хенрик, прошло много времени. Пора поставить точку. — В голосе Малоуна сквозила печаль.
— В тот день, когда хоронили Кая, я поклялся, что выясню о его гибели все!
— Я еду в Мексику! — с радостно горящими глазами объявил Кай. — Меня назначили заместителем консула.
Несмотря на явный восторг сына, Торвальдсен все-таки спросил:
— И когда вернешься? Не забывай о семейных предприятиях, я должен передать тебе дела.
— Можно подумать, ты дашь мне право голоса.
Отец восхищался Каем. Видный парень! Широкие плечи, прекрасная осанка, гибкое, как у спортсмена, тело. Прозрачно-голубые глаза сын унаследовал от него: взгляд сначала кажется мальчишеским, потом присмотришься — нет, взрослый взгляд зрелого мужчины. А сколько в сыне от Лизетты!.. Порой Торвальдсену чудилось, будто он вновь говорит с женой.
— Разумеется, дам. Я не прочь уйти на покой, — признался он.
Кай рассмеялся.
— Па, ты никогда не уйдешь на покой.
Когда-то Хенрик объяснил сыну то, что объяснил ему в свое время отец: разобраться в человеке можно, узнав, чего он хочет от жизни. А Кай знал его как свои пять пальцев.
— Ладно, еще год на государственной службе, а потом — домой, — предложил он. — Договорились?
Боже, как он теперь раскаивался!
«Еще год…»