— Еще в восемнадцатом-девятнадцатом веках аналогичной схемой виртуозно пользовались Ротшильды, — продолжала Ларок. — Пока европейские страны мутузили друг друга, точно ребятишки в песочнице, эти зарабатывали на участниках конфликтов деньги. Богатые и независимые, Ротшильды имели влияние по всему миру. Опасная комбинация. Монархи контролировать их не могли. Держать ответ перед обывателями им не приходилось — за это их ненавидели народные движения. Конституционалисты возмущались, что Ротшильды ведут дела тайно…
— Теперь то же самое пытаетесь сделать вы?
— Интриговать надо без лишнего шума, иначе успеха не добиться. — Элиза улыбнулась. — Уверена, герр Торвальдсен, вы знаете, как влиять на события незаметно. Через фонды, через продвижение нужных людей на ключевые посты. В конце концов, можно поддерживать связь с лицами, принимающими решения. Оставаться в тени очень удобно: гнев общественности всегда — как и положено — будет направлен на открыто действующих политиков.
— Которых обычно контролируют другие силы.
— Можно подумать, у вас нет… друзей в политических кругах. — Элиза вернула беседу в нужное русло. — Кстати, хотелось бы увидеть доказательства вероломного поведения лорда Эшби.
— Всему свое время, — отозвался датчанин.
— То есть пока я должна верить вам на слово, что лорд Эшби имел откровенный разговор с неведомыми финансистами?
— Именно так. Возьмите меня в сообщество — и тогда посмотрим, солгал я или сказал правду. Если солгал, вам останется мой вступительный взнос, двадцать миллионов евро.
— Но тогда наши секреты выйдут за пределы узкого круга посвященных, — возразила Элиза.
— Как видите, уже вышли.
Внезапный визит Торвальдсена выбил ее из колеи. Однако… кто знает? Возможно, ей, наоборот, повезло. Ларок действительно верила в судьбу. Возможно, встреча с Хенриком Торвальдсеном предопределена свыше…
— Хотите, я вам кое-что покажу? — спросила Элиза.
Официант принес бутылку воды, вино и корзинку с хлебом. Французские бистро Малоун недолюбливал: в одних завышенные цены, в других посредственная кухня, а иногда и то и другое вместе.
— Тебе правда нравятся жареные телячьи почки? — поинтересовался он у Фоддрелла.
— А что такого?
Малоун не собирался объяснять, почему не стоит есть орган, выводящий из организма мочу; его интересовало в первую очередь дело.
— Расскажи, что тебе известно о Парижском клубе.
— Знаешь, как возникла идея создания клуба?
Фоддрелл явно наслаждался своей осведомленностью.
— На твоем сайте об этом написано довольно туманно.
— Началось все с Наполеона. После покорения Европы император хотел осесть и получать удовольствие от заслуженного отдыха, пользуясь плодами завоеваний. Чтобы облегчить правление огромной территорией, он собрал Парижский клуб, но поработать тому так и не пришлось — войны не заканчивались.
— Ты же сказал, император хотел осесть?
— Да. Однако кое-кто мира не желал. Чтобы вымотать Наполеона, тайные противники строили козни, и в результате Францию постоянно осаждали враги. Император пытался заключить мир с Александром Первым, но тот послал его куда подальше. В тысяча восемьсот двенадцатом году в боях с русскими Наполеон потерял почти всю армию. С этого и начался его закат. Еще три года — и чао, император свергнут!
— Все равно ничего не понятно.
Фоддрелл вдруг напряженно уставился в окно.
— Что-то не так? — спросил Коттон.
— Просто проверяю…
— Тогда зачем садиться у окна на всеобщее обозрение?
— Ты совсем не въезжаешь? — огрызнулся Джимми, раздраженный тем, что его не воспринимают всерьез.
Малоун не обратил внимания на его тон.
— Я пытаюсь понять.
— Ты ведь читал сайт. Новый Парижский клуб основала Элиза Ларок. Суть та же, только время другое и люди другие. Встречаются они в особняке на улице Арэне. Я сам их там видел. Еще со мной через сайт связался парень, который работает на одного из членов клуба. Эти люди — заговорщики. Они хотят сделать то же, что сделали Ротшильды двести лет назад. То же, что хотел сделать Наполеон. Да, все это грандиозный заговор. Новый мировой порядок. И новое оружие — экономика.
Сэм за время диалога не проронил ни слова. Малоун понимающе на него взглянул. Да уж, всякому ясно, что Джимми Фоддрелл обитает где-то в параллельной реальности.
— Почему же при такой паранойе ты так и не спросил, как меня зовут? — не удержался он от подколки.
— Тебя зовут Коттон Малоун. Сэм написал в письме.
— Но ты ничего обо мне не знаешь. Вдруг я намерен тебя убить? Сам же говоришь: они всегда рядом, они наблюдают… Им известны твои взгляды, какие книги ты берешь в библиотеке, группа крови, с кем дружишь, они читали твою амбулаторную карту.