У "Красной капеллы" существовал временный доступ только в так называемую военную администрацию, чисто административное ведомство при штабе главнокомандующего во Франции. В конце лета 1940 года старший советник военной администрации (фактически гражданский чиновник в военной форме) Ганс Куприан познакомился с эмигрантом Василием Максимовичем. Его секретарша влюбилась в Максимовича и познакомила его со своими друзьями. Таким образом тот получил доступ в Управление военной администрации, хотя и ненадолго, поскольку Управление по делам беженцев в конце 1940 года было расформировано.
Но что же тогда делать с "многочисленными старшими офицерами", которые, по словам Пипе, были подкуплены "Красной капеллой" и "жестоко наказаны"? Что можно сказать о генералах, которые, по мнению Жиля Перро, посвятили Максимовича в тайны своих антинацистских планов?
Все это мифы.
"Полковник" Куприан, описанный Перро, оказался просто скромным гражданским служащим в военной форме, который с апреля 1941 года руководил администрацией в далеком Бордо, а его "генерал фон Пфеффер", который сплотил вокруг себя "группу офицеров", оказался ещё одним чиновником, который некоторое время был прикреплен к начальнику военной администрации и действовал в качестве представителя по делам беженцев. Он покинул Францию ещё до начала русской кампании, другими словами, до начала активных действий "Красной капеллы".
Даже Редер очень низко оценил шпионскую деятельность информаторов Треппера в военной администрации, что видно по срокам, отмеренных им в приговорах: Куприан получил три года лишения свободы за нарушение воинской дисциплины, Анна-Маргарет Хоффман-Шольц - шесть лет каторги за измену по халатности, а три её подруги - шесть недель строгого ареста за разглашение своих номеров полевой почты.
Берлинская группа под руководством Харро Шульце-Бойзена была гораздо лучше информирована в военных вопросах. В период между 14 июня 1941 года и 30 августа 1942 года они послали в Москву 500 радиограмм, содержавших главным образом военную информацию, которая касалась производственной статистики Люфтваффе, диверсионных операциях абвера на Восточном фронте, подробностей о новых типах вооружения, политической ситуации на оккупированных территориях, положения с топливом в Германии и натянутых отношениях между ставкой фюрера и вермахтом.
Но то, что действительно хотел генерал-полковник Пересыпкин информацию о войсках, планы и даты начала операций, подробности совещаний в ставке фюрера - агенты Шульце-Бойзена чаще всего достать не могли. Информация этой группы редко поднималась выше уровня вспомогательных сведений.
Беглый просмотр списка информаторов сразу показывает сильные и слабые стороны разведывательной сети Шульце-Бойзена. Через полковника Гертса, инспектора по строительству Хеннигера он был хорошо информирован о стратегии Люфтваффе, кое-какие секреты абвера поступали к нему через лейтенанта Гольнова, а о работе службы безопасности связи - через капрала Хайльмана и фенвика Траксла, но ни у кого из информаторов не было доступа в оперативный штаб ОКВ, в Генеральный штаб армии или военно-морской штаб. Поэтому в Москву приходилось передавать только то, что удавалось узнать через третьи-четвертые руки.
Более того, если бы советское руководство строило свои решения исключительно на полученной из Берлина информации, дела на фронте могли только усложниться. Разведданные Шульце-Бойзена грешили неточностями, а в отдельных случаях оказывались и вовсе неверными. Это можно доказать, взглянув на следующие радиограммы "Красной капеллы" из Берлина.
22 сентября 1941 года берлинская агентура сообщала в Москву: "В начале августа ОКВ решил отвести войска на Восточном фронте на линию Рига-Одесса. В строительстве этого оборонительного рубежа участвует 900. 000 человек из организации Тодта." Факты же говорят о следующем: 12 августа 1941 года ОКВ издало "Приложение к директиве 34", которое ставит задачу немецким войскам: выдвинуться в район Москвы "до наступления зимы". Ни один человек в опьяненном победой ОКВ даже не думал в то время о строительстве оборонительных рубежей.
21 октября 1941 года советский Генеральный штаб получил из Берлина сообщение: "Приказ Гитлера предусматривает захват Ленинграда к 15 сентября". На самом деле 5 сентября фюрер решил, что Ленинград должен стать "второстепенным театром военных действий" и достаточно только блокады города. В середине сентября он остановил дальнейшее продвижение войск к городу, поскольку не хотел рисковать бронетехникой.
22 октября Берлин передавал "Директору" следующее: "Propaganda companies с бронетехникой находятся в Брянске и готовы войти в Москву. Операция планировалась на 14, а затем на 20 октября". Фактически же Гитлер отдал приказ группе армий "Центр" о захвате Москвы до наступления зимы только 14 октября, а немцы не смогли выйти на подступы к Москве раньше начала ноября. Но в любом случае там не могло быть никакого скопления бронетехники, поскольку propaganda companies ей не обладали.
Берлинская агентура была не лучше информирована и о других оперативных планах. В сообщениях Шульце-Бойзена есть упоминание о неком стратегическом плане германского генерального штаба, который состоял из трех частей: "План I-Урал, План II-Астрахань, План III-Кавказ". В архивах оперативного штаба ОКВ ни один из трех этих планов обнаружен не был, хотя в планах германского командования имелись чем-то сходные цели: Москва, Ленинград и Кавказ. Шульце-Бойзена особенно интересовал последний из них. 12 ноября 1941 года он доложил "Директору", что "План III с конечной целью Кавказ" вермахтом отложен и "снова вступит в силу весной 1942". В этом он тоже ошибался.
Очевидно, до Шульце-Бойзена дошла информация, что 3 ноября главнокомандующий группы армий "Юг" фельдмаршал фон Рундштедт попросил штаб армии приостановить кавказскую операцию - армия увязла в болотах и "снабжение войск стало явно недостаточным". Но его информатор не знал, что штаб армии отклонил это предложение. 13 ноября на совещании командующих в Орше начальник штаба армии генерал-полковник Гальдер сообщил "о скором наступлении холодов", которые позволят "быстро возобновить наступление".
Тем не менее Шульце-Бойзен сообщил о зоне концентрации войск для нового наступления немцев на Кавказ: "Лозовая-Балаклея-Чугуев-Белгород-Ахтырка-Красноград". Кавказское наступление действительно возобновилось летом 1942 года, однако немцы начали наступление фронтом, втрое превышающим тот, о котором говорил Шульце-Бойзен. Более того, летнее наступление немцев застало русских врасплох. Советское верховное командование ожидало немецкое нападение где угодно, но только не на южном направлении. Маршал Жуков подтвердил, что "развитие событий в мае-июне доказало ошибочность наших расчетов".
Совершенно не подтвердилось и представление о том, что советская победа под Сталинградом, а, следовательно, и поворот в ходе военных действий, явилась результатом работы "Красной капеллы".
Жиль Перро представляет это следующим образом: 12 ноября 1941 года Шульце-Бойзен сообщил в Москву о возобновлении немцами наступления на Кавказ весной 1942 года ("концентрация войск должна быть завершена к 1 мая"). Перро затем сообщает, что "в своей исторической радиограмме от 12 ноября" "Красная капелла" сообщила Красной Армии "где произойдет решающее сражение на далекой Волге - в Сталинграде... Треппер и его люди сделали возможной сталинградскую победу."
Очень трудно понять, почему сообщение о новом наступлении на Кавказе должно привести Советский Генеральный штаб к заключению, что решающее сражение произойдет под Сталинградом. В воспоминаниях Жукова говорится, что в то время русские ожидали сражения в районе Москвы с незначительным наступлением немцев на юге. На самом деле русское командование стало рассматривать возможности Сталинградской операции только ранней весной 1942 года, когда захлебнулось немецкое наступление, но к тому времени "Красная капелла" в Берлине уже прекратила свое существование.