— Исполнительность и аккуратность, аккуратность и исполнительность — вот что требуется от вас, — часто наставлял нас шеф Мюллер.
Меня он вскоре даже начал ставить в пример.
— Учитесь, господа: почти немецкая исполнительность и немецкая аккуратность.
Я действительно «старался», особенно при обработке накладных на горючее для вермахта. Выписки из накладных хранил в надежном тайничке на своей «немецкой» квартире.
Вот эти-то выписки с номерами частей, с указанной сортностью бензина — единственное наследство, которое мне досталось от «Украйнель» — я показал Георгию Гавриловичу. Он задумался.
— Твой «Украйнель», надо полагать, кое-кого из наших товарищей заинтересует. Готовь подробный отчет. И приступай к новым обязанностям. Жидковато у нас с кадрами. А у тебя опыт, область знаешь. С этой минуты ты наш работник — инструктор обкома.
Я встал. Георгий Гаврилович осмотрел меня с ног до головы. На мне рваная рубаха, потрепанный пиджак — вид никудышный.
— Просьбы, пожелания есть?
Я промолчал. Секретарь улыбнулся:
— Что без амбиции — это хорошо, а без амуниции — плохо.
Вызвал адъютанта. Час спустя я получил бушлат, китель офицерский, белье, сапоги и — что не менее важно — талон на питание в обкомовской столовой.
Проработал инструктором три месяца. Занимался информацией, ездил по освобожденным районам области. Вместе с заведующим партийно-организационным отделом В. Г. Общиным подготовил доклад о злодеяниях немецко-фашистских оккупантов на Днепропетровщине. Дел хватало. И уже далеким, недобрым сном казались мне служба в «Украйнель» и шеф Мюллер.
Вскоре мной заинтересовались двое в штатском. Один представился капитаном, другой — полковником.
Оказалось, моя папка с выписками накладных перекочевала из обкома в штаб 3-го Украинского фронта.
Мои посетители расспрашивали, как мне удалось легализироваться. Сообщили, что содержимое папки самым тщательным образом изучается, анализируется. Полезная папочка.
Визитов было несколько. Однажды спросили:
— А вы бы не хотели поработать во Львове?
— Но ведь Львов оккупирован.
— Вот именно. Мы и предлагаем вам работу в оккупированном Львове. Одним словом, командировку в тыл врага можно продлить. Западные районы знаете, с противником за одним столом сидели. Вам и карты в руки.
— Я многого не умею…
— Знаем. Научим.
В конце декабря я выехал в Москву. Как было сказано моим товарищам по работе, родным, «в длительную служебную командировку». Только Георгию Гавриловичу был известен конечный пункт ее — школа разведчиков.
Я пришел к нему проститься.
— Хотели мы тебя, Евгений, в дипломаты. Была заявка, собирались на учебу направить. Да, видно, у тебя на роду другая служба написана…
Новый год застал меня в пути. Мела поземка. Наш поезд то подолгу простаивал на затемненных полустанках, то «проскакивал» станции, оставляя за собой клубы дыма, снежную пыль.
Я ехал навстречу новой, пока еще неведомой мне жизни.
ТОВАРИЩ МИХАЛ
Однако возвратимся в Санку…
На этот раз Валерия пришла не сама.
Средних лет, несколько флегматичный мужчина с густой копной волос крепко пожал мне руку:
— Товарищ Михал, точнее Юзеф Зайонц — комендант боевого округа Армии Людовой.
Поинтересовался, своевременно ли приходят сообщения из Кракова.
— Dum spiro — это хорошо придумано. Простите, посты выставлены?
В наших условиях — это был не праздный вопрос. Мы, однако, все предусмотрели. На огороде Врубли всей семьей копали картошку. В лесу с утра «собирали грибы» телохранители Ольги — Метек и Казек. Если что — закукуют кукушкой.
Гость неплохо говорил по-русски. Я сказал ему об этом. Товарищ Михал улыбнулся: