Олег всё висел в интернете и на этот раз выудил оттуда целую кучу сказок и рассказов про энергосбережение, которые написали дети из Челябинской области. Эти рассказы Костик потащил на кружок и стал там читать. Свете особенно запомнилось большое стихотворение, которое написала Катя Овчинникова из посёлка Кропачёво, оно называлось «Приключения друзей Уголька, Фонтанчика, Газовичка». Эти три товарища пустились в путь правды искать. Но везде видели только то, как их транжирят. И всё уменьшались и уменьшались в пути, потому что люди их тратили. А читал сказку Костик, который читать с выражением был мастер. И вот он читал:
А Свете вспомнился агат с зародышем внутри. Конечно, он живой. И вообще всё на Земле живое. Не зря же древние люди придумывали мифы про всяких разных духов: и леших, и русалок, и гномов, и эльфов, ведь сколько разных народов, и у всех какие-то такие существа придуманы. Но если у всех, то может, они не придуманы? Может, они правда живые, все деревья, все камни, все вещества на Земле? Конечно, это трудно представить, что газ живой. Ведь мы же знаем, что это просто-напросто куча молекул газа. Хотя что мы знаем о молекулах? Почему мы думаем, что молекулы неживые? Как мы это определяем?
— Игорь Рудольфович, а как узнать, что живое, а что неживое? — спросила она.
— Ну, давайте вместе подумаем, — предложил учитель. — А ты сама как считаешь?
— Раньше мне казалось, что живое — это то, что двигается и разговаривает. Потом я заметила, что цветы растут и цветут веселее, если с ними по-доброму разговаривать. Значит, они тоже живые…
— Живое то, что размножается, — авторитетно сказала Надя Цейтлин. — И самообучается.
— Отлично! — похвалил Игорь Рудольфович. — Ну что ж, вот у нас этажом выше кружок кибернетики и программирования. Я недавно слышал, что они задумали сделать робота, который бы собирал себе подобных. Я думаю, это вполне возможно сделать, просто надо денег много. А самообучающихся роботов уже давно изобретают помаленьку, шаг за шагом. Так что, такой робот будет живой или неживой?
— Нет, — сказал Мишка. — Робот не может быть живым, потому что он ничего не чувствует.
— А откуда ты знаешь, что он не чувствует? — удивился Игорь Рудольфович.
— Ну, он не плачет, его даже если сломать, ему не больно.
— А если я запрограммирую моего робота так, что он будет плакать, когда его ударят, или обожгут, или обидят? Кибернетика продвинулась очень далеко, а пройдет время — и ещё дальше разовьётся. Можно такого робота сделать, что ты его не отличишь от живого.
Ребята задумались. В самом деле…
— Но вы хоть согласны, что робот неживой? — не вытерпел Мишка Пенкин.
— Не знаю, — ответил Игорь Рудольфович. — Утром был согласен, а теперь вы меня что-то озадачили. Теперь я уже сомневаюсь. Вот какой удивительный вопрос вы задали.
— Это неправда, — подскочил Костик. — Ничего вы не сомневаетесь, вы все знаете, а с нами играете. Это педагогический прием называется. Мне не пять лет, чтоб я вам поверил.
— А сколько ж тебе — четыре с половиной? — спросил учитель. — Это где ж ты видел человека, который всё знает и ни в чём не сомневается? Это, наверное, только очень глупые люди думают, что они всё знают. Нет, я на самом деле очень задумался. Вот смотрите: мы с вами живые?
— Да.
— А клетки, из которых мы сделаны, живые или нет? Они размножаются, они питаются, они сжимаются, когда их поместить в едкий раствор…
— Живые, живые! Клетки живые, это известно, — сказала Надя.
— Хорошо, а вот камешек беременный, что я вам показывал, он живой или нет?
Надя молчала.
— Да чего там, камень тоже живой! — сказал Мишка. — Только он до того медленный, что мы этого замечать не умеем.
— А те клеточки-кристаллики, из которых он состоит, живые или нет? — спросил Игорь Рудольфович.
— Вот вроде бы неживые, — сказала Света. — Потому что вы нам рассказывали, что у живых клеток есть ДНК. А камни — они же просто из молекул и из атомов. Но вот я и думаю: разве можно из неживых атомов сложить живой камень? А ДНК, она ведь тоже из атомов? Всё на свете из атомов, и мы с вами из атомов. Разве можно из неживого сделать живое, ничего к нему не прибавив?
— Значит, живое то, у чего есть душа? — спросил Игорь Рудольфович. — Говорят, её даже взвесили уже, душу. Я думаю, что душа есть. А вы?
— Её взвесили, когда взвешивали умирающего человека! — почти выкрикнула Света. — А они когда-нибудь пробовали взвесить умирающий камешек? Или умирающую молекулу? У них просто приборов таких нет пока, вот и доказательств нет, а если вся эта кибернетика и не знаю что разовьются и приборы появятся? Может, они тогда и у молекул душу найдут! Да, у людей нет доказательств, что молекулы живые. Но разве у нас есть доказательства, что они неживые?
Игорь Рудольфович сел за стол, по-детски положил голову на кулаки и задумался. И они все тоже сидели и думали.
— Светка, ты чего-то нас запутала, иначе получается, что вообще все на свете может быть живое, — буркнул Костик. — А так быть не может.
— Почему? — спросила Света. — Почему не может?
— Потому что если есть живое, то должно быть неживое. Ведь когда человек умрёт, он неживой.
— А клетки в нем живые или нет? — спросила Надя. — Клетки живые, потому что ведь пересаживают от мёртвых людей живым разные органы, и эти органы приживаются. Если человек умрёт, клетки тоже постепенно умрут, но не сразу.
— Так что ли, и у клеток есть отдельные души? — возмутился Костик. — Это что, у меня в руке тут целое царство-государство? — он потряс над головой своим кулаком. Потом поставил этот кулак перед собой и стал на него смотреть, точно хотел его загипнотизировать. Потом уронил голову на парту и как закричит:
— У меня сейчас голова от мыслей расколется! Нельзя детей такими вопросами мучить, от них и с ума сойти можно!
Вообще-то он, конечно, с ума не сходил, но Света немного испугалась. Она тихонько потрясла его за плечо и сказала:
— Кость… Кость, ты чего? С тобой все в порядке?
— Нет! — довольно сказал Костя. — Я перегрузился! Я отключаю мозговой центр управления полётами. Я так запрограммирован. Винтики, шпунтики, чпок! — встал и стал ходить по комнате, как робот.
На том дискуссия и закончилась. И стали они дальше сказки и стихи читать. Но там, как нарочно, в каждой второй сказке неживые предметы разговаривали как живые. То выскочит из розетки электрический ток Свет Светыч и начнет жаловаться выдумавшей его Даше Самодуровой на свою жизнь. То сестрички-капельки Карины Якуновой, поселившись в разных местах, разную судьбу переживают. Теперь каждая сказка казалась какой-то особенной, не детской. И думалось: живые они на самом деле или нет?
А последняя сказка была мальчика Димы Теплякова. И он так рассказывал, этот Дима, что как будто всё в самом деле было. Были они с друзьями в походе, увидели загадочную скалу-трон, много фантазировали о ней. А потом мальчику приснилось, будто это трон Повелителя Земли, у которого есть помощники: газ, нефть, электроэнергия, уголь… И много-много странных существ трудятся, чтобы сделать Землю живой и красивой. Костик читал сказку, а Света опять думала и думала. Может, эти существа — и есть души молекул вещества? Кто знает?
Мальчик в рассказе проснулся, и всё было как прежде, и колокольчик, который подарил ему Повелитель, тоже исчез, конечно. Но вот мальчик увидел мусор — и ему показалось, будто колокольчик снова блеснул в его руках. И мальчик воодушевился и убрал мусор. Конечно, ему только показалось, ведь всё, что относится к миру души, мы не можем вот так запросто увидеть и пощупать. Но то, что нам снится, оно ведь где-то существует?
Занятие кончилось, ребята разошлись, а Света домой не пошла, осталась сидеть на лавочке возле Дворца Творчества. Падал снег, это были очень красивые снежинки, все разные. И Свете казалось, что все они живые. И что природа любит ее. Что снег любит ее. Если бы он был неживой, снег, как бы он мог её так любить? Все живое, все живое, мы просто не умеем ещё понять, насколько оно живое, мы не научились этого понимать! Мы ещё почти ничего не знаем ни на Земле, ни в небе. Яшка сказал, что он рождён для великих дел, и все стали смеяться. А в самом деле, для чего же ещё рождается человек? Никто не говорил Свете о том, зачем она родилась. А ведь на самом деле, сколько великих дел она может совершить, если станет об этом думать! Мы просто не думаем об этом, а если мы будем помнить об этом? Если будем всегда помнить?