— Это крышка от погреба, — сказал Ромка. — Под ней должна быть яма.
До чего ж проницательный человек этот Ромка! Сквозь землю видит. Юля с Леной приподняли крышку, и под ней действительно оказался погреб. Черная пасть его дохнула на ребят застоявшимся рыбьим запахом, сыростью.
— Обследуем, — сказал Ромка. — Раскроем тайну лесного погреба.
Яма была обложена изнутри камнем. Вниз вели узкие кирпичные ступеньки. Солнечные лучи едва достигали дна погреба, и там скопился густой, удушливый мрак.
Никакой рыбы Ромка там не нашел. Но стоило притронуться к стене или к любой вещи, которые хранились в тайнике, — сетям и канату, сваленным в углу, прокопченному ведерку, брезентовому рюкзаку — к пальцам приставали серебристые, совсем еще свежие чешуйки.
— Улик и без рыбы больше, чем достаточно, — Ромка потирал ладони. — Мы его, голубчика, теперь без лишних разговоров разоблачим.
— Кого «его»? — спросил Андрейка. — Это еще установить надо. Вот если бы он свой портрет к стенке приклеил или паспорт оставил…
— Ишь чего захотел! Может, тебе на блюдечке браконьера преподнести? Тогда нам, следопытам, здесь и делать нечего. Предлагаю браконьерские вещи забрать с собой. По сетям, ножу и рюкзаку установим личность преступника. Покажем рыбакам. Они сразу узнают!
— Отпереться может. Скажет: «Не мое!» И баста! — возразил Андрейка. — Законно!
— У нас во дворе валяется точно такое ведро, — вспомнил Федя. — Что же, по-твоему, Ромка, получается — я браконьер?.. Нет, так не пойдёт! Оставим здесь все, как было. Сами спрячемся в кусты и будем ждать преступника.
— Ха! Его можно до самой ночи прождать, а то и целый месяц. А нам приказано быть в лесничьей избушке. Военное задание!
— Ты прав, всем оставаться нельзя. А двоим можно. Кто согласен? Два шага вперед! — распорядился Федя. Первым шагнул Ромка, за ним Андрейка, потом и остальные встали рядом с ними.
— Узнаю отважных следопытов! — торжествовал Федя. — Каждый готов к любому заданию. Но часовыми будут только двое. Кого назначим? Разыграем жребий, чтобы обид не было… Андрейка, тащи сюда шесть еловых шишек!
Федя снял с головы кепку и бросил в нее шишки, принесенные Андрейкой. На двух из них он надломил кончики.
— Кому они достанутся, тот и часовой!
Он поднял кепку с шишками над головой:
— Хватайте!.. Чур, каждый по одной!
Надломанные шишки достались Андрейке Полднику и Юле Зубровой. Ромка заявил:
— Я тоже останусь! Без меня им не справиться.
Федя засмеялся:
— Не ту шишку вытащил! Правда, у тебя есть еще одна. На лбу. Но она не в счет.
На прощание Федя сказал дозорным:
— Замаскируйтесь как следует и следите в оба! В столкновение с противником не вступать. Нас ждите. Будьте ниже травы, тише воды! — И, обращаясь ко всему отряду, добавил: — Поможем часовым укрыть логово врага. Пусть все будет, как было!
Мальчишки накрыли воровскую яму досками, замаскировали травой и листьями, а сверху положили вязанку сушняка. Браконьеру не догадаться, что кто-то лазил в его тайник.
Носик, правда, не понял следопытской хитрости и несколько раз пытался лапами разгрести все, что они насыпали. Стоило больших трудов оттащить собаку от ямы.
— Всем рассыпаться цепочкой, — распорядился Федя. — Ищем избушку лесника. Кто первый заметит — подаст условный сигнал. Три раза — «ку-ку, ку-ку, ку-ку». Понятно?
Глава пятнадцатая
Рыба просится на сковородку
Высадив Юлю и Лену на берег, Пахомыч круто свернул лодку к темнеющему на стрежне бревенчатому каравану. «Большегрузный идет, Евстигней должон быть там, — подумал он о своем рябом друге-сплавщике, вместе с которым зимой тайком промышлял охотничьей двустволкой в госзаповеднике. — Сбагрю ему икру. У Евстигнея дорога длинная. Продаст. Парень он хваткий. Да и икра моя не бросовая. Осетровая! На нее любой клюнет… Только бы чужой глаз не засек. Шныряют тут всякие инспекторишки…»
Старик вслушивался в торопливый говор мотора, и мысли его, словно вспуганные рыбешки, всплескивались в сознании, рождая круги беспокойных, тягучих раздумий.
Разбередил ему душу ночной случай, когда он чуть было не угодил в лапы рыбьего законника. Сколько добра было оставлено тогда реке! После глухого подводного взрыва белобрюхая рыба, всплыв на поверхность, оцепила лодку со всех сторон. Казалось, сачком ее до утра не вычерпать. Но в ночи послышался встревоженный рокот. Он все ближе и ближе. Кто-то спешил на взрыв. Пахомыч бросил сачок в лодку: тут не до жиру, быть бы живу! Замешкайся он хотя бы на минутку, не успей вовремя завести мотор — считай, пропало! На базар с рыбой он после этого не поехал. Мало ли там всякого подозрительного люда у прилавков отирается! Нарвешься, чего доброго, на контролера — учинит допрос, прижмет к стенке, не отвертишься. Уговорил внучку свою, Анютку, отнести осетра одному давнему покупателю. Но на дороге Анютку подкараулил какой-то сумасшедший мальчишка и чуть было не уволок ее вместе с осетром в милицию. Ведерко с икрой Пахомыч забрал из тайника с собой, прикрыв ее в целях конспирации пучками зеленого лука, а рыбу продал какому-то шоферу. Тот заплатил за осетров и стерлядь солидную сумму денег. И вот теперь чуть свет Пахомыч снова отчалил от берега.