Глава двенадцатая: Шма Исраэль, Нюманю
1.
Воскресенский массив заселяли с конца пятидесятых… Правда, уже не в добротные послевоенные «сталинки», а в железо-бетонные пятиэтажно-паровозные «хрущёвки»…. Как бы слоями… Такой себе слоенный пирог населения, состоящий из отставной военщины, чумной интеллигенции, задрипанной деревенщины, которой никогда в Киеве не клеили ярлык «лимиты», и прочей энщины, состоящей из довоенных и послевоенных выселенцев из барачных улиц-местечек, постепенно уходивших на слом….
Дедушка Нюма работал в ту пору гальваником в национальном производственном объединении по выпуску грампластинок. Они были во сто крат ужаснее московских и ценились только у почитателей хора им. Веревки. Такими «платівками» можно было убить всяческие творческие побуждения, но это не мешало кавалеру двух орденов Славы относиться к своему ремеслу полнокровно и радостно.
Во-первых, гальваникам полагалось молоко. Так что восьмиклассница красавица-доця Идочка и малолетний преступник, внук-шейгиц Мишка были при молочных реках с кисельными берегами, а дедка при своих вечных сто грамм.