Лиза чуть заметно кивнула, и Кирилл сделал нажим на горло слабее, но, судя по всему, и не собирался убирать руки полностью.
– Чего ты хочешь? Давай. Ты победил, – безнадежно проговорила девушка, с презрением глядя на мужчину.
– Нет. Скоро я отпущу тебя, и тогда ты сразу же должна убить меня.
Лиза недоверчиво посмотрела на Кирилла, думая, что это такая издевка, направленная подарить обреченному надежду, а после резко оборвать ее, как крылья мухе. Но мужчина выглядел предельно серьезным. И это на его залитом запекшейся кровью лице была нарисована та самая обреченность, будто это ему вот-вот должны оборвать крылья.
– Но зачем? Зачем тебе это нужно? – глаза девчонки удивленно округлились. В точности также, как и тогда, когда они только встретились. И от этого по-детски наивного взгляда Кирилл не смог сдержать грустной улыбки.
– Потому что так будет правильно. Я же говорил: у тебя еще вся жизнь впереди, ты еще можешь что-то изменить. А вот со мной уже всё кончено. Вернусь я, и что дальше? Ну, собьет меня лет через десять машина или случится сердечный приступ, и я снова попаду сюда. Потому что здесь мне самое место. Потому что те грехи, что я совершил, мне не замолить и за всю оставшуюся жизнь.
– О чем ты говоришь?
– Помнишь, когда вы все бросились убивать Пьера, а я один остался стоять сзади и просто молча смотрел на всё это?
В глазах Лизы промелькнуло жуткое осознание.
– Да. В тот момент я видел, что это было не чудовище, но не попытался помешать случившемуся. Я хотел, чтобы, увидев то, что нас ждет в том мире, вы все пошли со мной в Ад. Ты, Салли, Майк, Себастьян… Какое-то шестое чувство буквально орало мне, что у этой истории вряд ли будет хороший конец, и, наверное, я просто не хотел… боялся страдать в одиночестве. Я втянул тебя и Майка в это. Один умер из-за меня, а если умрешь и ты, а оживу я – после смерти мне все равно гореть в Аду…
Кирилл окинул обреченным взглядом пристально наблюдающую за ним толпу на трибунах, поднял голову вверх и, набрав полную грудь здешнего сухого воздуха, шумно выдохнул. Сразу после этого его израненная душа будто успокоилась, смиренно приняв свою участь и отметая все сомнения прочь.
– Что ж… похоже, пора заканчивать со всем этим, девочка. Давай, возвращайся домой. Проживи свою новую жизнь достойно, помоги другим людям по всему миру избежать этого. Ну и… как вернешься – сходи в церковь, поставь за меня свечку. За всех нас. Может то, что я сейчас делаю, когда-нибудь мне еще да зачтется.
– Прощай, дядь… – Лиза постаралась изобразить улыбку на дрожащих губах, но из глаз все же предательски капнуло.
– Только сделай это быстро, – улыбнулся Кирилл и совсем убрал руки с горла девушки, а та резко подалась вперед лицом к шее мужчины и обвила вокруг нее руки, заточив его в свои первые и последние объятия. Когда она отпрянула, на горле Кирилла зияла черная дыра, из которой вскоре ручьем хлынула кровь.
– Молодец… – с бульканьем прохрипел мужчина.
Лиза выплюнула на землю кусок мяса и с сожалением взглянула на падающего в песок под взорвавшиеся возгласы зрителей Кирилла, на лице которого в этот момент запечатлелась легкая улыбка. Земля под телом принялась неторопливо расходиться, а Лиза бросила ненавистный взгляд на застывшего в воздухе демона на драконе. Тот с насмешкой посмотрел на нее, после чего снял с пояса книгу, открыл ее где-то на середине и резко захлопнул. Голова Лизы тотчас пошла кругом и вскоре свет в глазах померк.
***
Отец стоял в проеме с выломанной в ванную комнату дверью, а рядом сотрудник скорой помощи, немолодой мужчина в очках и синем халате, сочувственным взглядом смотрел на заливавшуюся слезами и качающую на руках бездыханное тело дочери мать.
– Неужели ничего нельзя сделать? – оторвав кулак от рта, отец посмотрел покрасневшими глазами на врача.
– К сожалению, мы уже сделали всё, что могли… – без промедлений отмахнулся тот привычной фразой.
– Ну а… я не знаю, вы же можете… ну… дефибриллятор там или… делают ведь эти сердечные массажи и… – будто потерянный бормотал отец, слепо глядя перед собой.
– Я понимаю ваше состояние, но тут уже просто нечего дефибриллировать или… – увидев искреннюю надежду и отчаяние в глазах разбитого горем мужчины, врач устало вздохнул. – Ладно…
– Что же ты наделала, дурочка моя… – пока врач держал свой неторопливый путь к телу, отец все время старался смотреть куда угодно, лишь бы не туда. Даже на злосчастную баночку, демонстративно лежащую в центре рассыпавшихся по всему полу таблеток.
В кармане штанов он нащупал смятую пачку сигарет, почти полностью опустошенную за сегодняшний вечер. Он обернулся и уже хотел в очередной раз выйти на балкон, как вдруг воцарившуюся в доме тишину прорезал громкий и жадный вдох. Пачка выпала из руки, а за спиной послышались звуки тошноты и бьющегося о пол содержимого желудка.