– Что если я скажу тебе, что уже была на твоем месте? – услышав эти слова, девочка, наконец, непонимающе посмотрела в ее сторону, а женщина, получив долгожданную ответную реакцию, стала еще оживленнее вести свой монолог. – Да-да, именно в этой больнице! Мне тогда удалось совершить то, что не успела ты. И я умерла…
– Ты врешь, – недоверчиво буркнула девочка себе под нос.
– Нет, не вру. Давай ты расскажешь мне о том, зачем ты хотела сделать это. А я расскажу… даже покажу то, что будет ждать тебя после? Я тут принесла кое-что, – Лиза достала из кармана джинсов небольшой зип-пакетик в котором лежало одно новое лезвие.
– Тебе ведь это знакомо, не так ли? В конце нашего разговора я оставлю его здесь, – Лиза похлопала по стоящему у кровати шкафчику. – Обещаю. А после ты сама решишь, нужно это тебе или нет. Договорились?
Младшая Лиза неуверенно кивнула.
– Это случилось полгода назад. Хотя надо мной и раньше всегда смеялись из-за этого, – девочка сняла с головы капюшон, под которым всё это время были спрятаны большие оттопыренные уши. Но в остальном же это был самый обыкновенный ребенок. Такая же девочка одиннадцати лет, как и многие другие.
Она потупила взгляд, будто ожидая, что и женщина тоже сейчас рассмеется и станет издеваться над ней. Но на ее удивление, этого не произошло.
– Не бойся, продолжай, – Лиза ободряюще положила руку девочке на колено.
– Мне тогда стал нравиться один мальчик из старшего класса. Я сказала ему об этом, но он в ответ только посмеялся. Потом об этом узнала Ира. Она самая красивая во всей параллели и оказалось, что она с ним все это время встречалась, и он ей рассказал об этом. Благодаря своей внешности она без труда смогла настроить всех против меня, даже тех, кто раньше просто нормально ко мне относился. Они даже кличку мне придумали: Лиза-локатор. А недавно… недавно я нашла в своей куртке записку, чтобы завтра же встретиться у школьного гардероба на большом перерыве. Она была от того самого старшеклассника. На следующий день я пришла туда, но там посреди коридора на стуле сидела большая плюшевая обезьяна с запиской в руках: «Поцелуй меня!», а отовсюду повыскакивали мои одноклассники. Они смеялись, предлагали сделать то, что просит обезьяна, а Ира в этот момент снимала всё это в истории для своего Инстаграма. Я, рыдая, убежала из школы домой, а ночью, в то время, пока родители будут спать, хотела перерезать себе вены. Но мама как раз в этот вечер, прямо перед тем, как я собралась ложиться, заглянула под подушку и увидела это, – девочка кивнула на зажатое в руке женщины лезвие, которое та убрала от глаз подальше в карман джинсов.
Лиза внимательно слушала и поражалась. Она уже много лет работала здесь и слышала множество самых невероятных историй, но всякий раз не переставала удивляться именно детской жестокости, не знающей границ. Тому, как толпа готова по приказу одного, подобно послушному стаду баранов, сделать изгоем любого, кто мало-мальски отличается от них по надуманным причинам, лишь бы угодить главной овце.
– Ты правильно поступила, найдя в себе силы открыться… Знаешь, многие в этом отделении считают меня каким-то чудо-психологом способным переубедить любого, даже самого уверенного в себе потенциального самоубийцу. Это не так. Я думаю… нет, я твердо убеждена в том, что настоящего самоубийцу не спасет ни одна известная человеку наука. Его не удержат самые прочные цепи, потому что он видит перед собой итог. Какой-то абстрактный итог, который нравится ему самому. И он никогда не сможет разрушить эти воздушные замки при помощи объяснения какими-то заумными фразами из книг. Слова для него – это ничто. Самоубийца сможет изменить мнение лишь в тот момент, когда увидит всю правду своими собственными глазами. Но после этого, увы, для многих уже нет пути назад.
– Возьми меня за руку, а после реши для себя, нужно ли тебе это, – старшая Лиза вытянула вперед руку и пристально посмотрела на ребенка.
Та неторопливо протянула ладонь к женщине. Когда их руки сошлись, глаза девочки закатились, а сквозь тело будто пропустили электрический разряд.
Лиза чувствовала, как она видит тот мир ее глазами, переживает то же самое, что и она когда-то. Всякий раз, когда ей приходилось делать это, она будто снова и снова проживала тот давний кошмар. Но она продолжала делать это, потому что это ее миссия, ради которой ей когда-то и был дан второй шанс. Потому что лишь страх истинного лика правды может открыть глаза тем, кто по уши погряз в сумраке. Потому что иначе, не познав того, что их ждет после свершения задуманного, больше ничто не сможет переубедить их.