Тем не менее, гипотеза требует проверки. Галлахер надел пальто и шагнул в осенний холод. Медленно шёл к зарослям, делал вид, что меланхолично прогуливается, будто последний раз в жизни, – могли следить. В уме же рассчитывал угол обзора и предполагаемый наблюдательный пункт. Не исключено, что в этих кустах и сейчас прячется какой-нибудь мальчишка, которого за мелкую монету нанял «враг». Позади зашелестело, обернулся – ворона. Галлахер внимательно осматривал влажную почву, гниющие листья, ветви. Одна была отломана. Взглянул на землю: листья под веткой будто придавлены, в одном месте отчётливый след. И именно отсюда лучше всего видна петля в его окне. Кто-то регулярно бывает здесь с уже известной целью.
Направился домой. Догадка подтверждалась – хотелось бежать, хватать ускользающую мысль, но детектив не выходил из печального образа. Он уже начал разыгрывать трагедию для своих невидимых зрителей.
Сорвал со стены ветхий гобелен и занавесил окно. Через лупу рассмотрел срез верёвки. Небрежный, будто перепиленный ржавым ножом. Бурая капелька склеила несколько ниток – кровь. Пара едва заметных пятен на узле. Здесь и сейчас по таким уликам ничего не выяснить. Поэтому Галлахер решил ловить преступника, что называется, «на живца». Повеситься. Мнимо, конечно. Из подтяжек и ремней соорудил жилет с металлическим крюком, такой же крюк приладил к петле – если зацепить их друг за друга, то получится надёжная и правдоподобная конструкция. Она удерживала тело в подвешенном состоянии, но равномерно распределяла вес по торсу, поэтому шея не страдала от петли. Галлахер проверил – работает. Завтра утром он «повесится», а сейчас отдых.
Опять не спалось: придумывал разоблачительную фразу, которую бросит в обескураженное лицо «врага». Заснул улыбаясь.
Утро только намекнуло о себе, а Галлахер уже разжёг камин, чтобы прогреть дом. Трепетно поставил фотографию Эммы на каминную полку. Она с теплотой взирала с карточки, явно гордясь отцом. После лёгкого завтрака надел жилет, спрятав его под парадной сорочкой. Снял закрывающий окно гобелен. Представление начинается!
Вместо кресла поставил под петлю табурет, взобрался на него, накинул на шею удавку. Нащупал под затылком крючки, незаметно зацепил их, стал по-солдатски смирно – будто готовился к смерти и мешкал. Вдохнул-выдохнул, нарочито громко крикнул «Боже, храни королеву!» и шагнул в никуда. Упал табурет, заскрежетали крючки. Галлахер пару минут изображал конвульсии, после чего замер. Начиналась самая сложная часть. Он понимал, что висеть придётся целый день, возможно, и больше. Но это стоило того.
В камине потрескивали дрова. Через некоторое время Галлахер задремал. Ему снилось, как он поднимается на сцену, садится за стол и начинает колоть орехи – один за другим. Достаёт мозгоподобные ядрышки, бросает их зрителям, а те рукоплещут. Любят его, восхищаются! А он снисходительно улыбается им в ответ. Проснувшись, на долю секунды испугался своего подвешенного положения, вздрогнул.
Полдень – часы пробили. Обезвоженный алкогольной диетой Галлахер почувствовал жажду. Ремни впились в бока. Детектив корил себя за то, что забылся: мог пропустить что-то важное. Вдруг его уже увидели? «Не удивлюсь, если даже подошли к окну рассмотреть ближе. Нет пределов человеческому любопытству. Чёрт». Решил висеть до темноты.
Захотелось в уборную. Подумал, что если сходить под себя, то легенда получится ещё правдоподобней. Висельники всегда предстают перед создателем в грязном исподнем – таково человеческое естество. Есть в этом какая-то ирония…
Камин давно потух, гостиная пропиталась синими оттенками. Туман молочной завесой опустился за окном, оставив едва различимые силуэты деревьев.
В тумане кто-то был, и Галлахер это чувствовал.
«А человеческие ли то были следы?..»