-Тихо, тихо, лежи, охотник на монстров, тебе сказали не двигаться.
-Абсолютно верно, молодой человек, лежите спокойно. Очень приятно познакомиться, я ваш лечащий врач – Иннокентий Ильясович Толкачёв, - сказал сухой, низкий мужчина с большой седой бородой и бакенбардам, одетый во врачебный халат и белые, как и всё в комнате, штаны.
-Взаимно, доктор. А я Алексей Константинович Караваев, - сказал я, пытаясь инстинктивно достать сигареты из карманов, которых не было у моего халатика.
-А курить нельзя? – добавил я вымученно и посмотрел с надеждой на нового знакомого.
-Нельзя, мой дорогой друг. Можно будет, когда вы хотя бы сможете ходить, а пока что нельзя.
-Правильно доктор, я ему всю жизнь говорю: бросай ты эту глупую привычку, до добра не доведёт. Вот и повод появился, — сказал Витя с нескрываемым удовольствием.
Я любил своего друга всей душой. Он был прекрасным парнем и никогда не бросал в беде. Я не мог представить себе дня, в котором мне будет ужасно плохо, и Витя вдруг не появится где-нибудь на пороге с двумя бутылками светлого. Но иногда он откровенно меня бесил своими шутками. Впрочем, недолго и не сильно. Я притворно злобно посмотрел ему в глаза и в тон ответил:
-Да, да, бросаю. Только после тебя.
-Уважаемый Алексей Константинович, особенно пока не двигайтесь и постарайтесь не смеяться, швы на животе разойдутся. Могу дать вам положительный прогноз – ничего важного не задето, скоро будете, как новенький, - сказал, на мой взгляд, чересчур официозный доктор и принялся медленной, ковыляющей походкой отходить к двери в коридор.
-Погодите, Иннокентий Ильясович. А сколько мне лежать-то у вас? Не то, чтобы мне не нравились ваши белые стены, полы и кровать, но у меня одно дело на работе горит.
-Не сгорит быстрее чем вы, если не будете соблюдать мои советы. Обычно заживление после такой серьёзной раны может идти недели, а то и месяцы, но я думаю, в вашем возрасте, - он немного помолчал, бормоча что-то в седые усы и продолжил:
-Около двух недель, и вы на ногах.
Я, как ошпаренный, поднялся на локтях и было собирался возмутиться, но острая боль пронзила от поясницы до колен, и я сразу же обмяк. Ко мне подбежал доктор, но, кажется, ничего серьёзного я себе не заработал такой акцией протеста.
-Лежите спокойно, я же говорил! – сказал Иннокентий Ильясович своим тоненьким голоском, местами срываясь на крик. Я достаточно хорошо разбираюсь в людях, и сейчас я видел по глазам доктора, что он не от моего непослушания так злится. Видимо, для него каждый пациент действительно важен, и он хочет всем только добра. В его взгляде читалось истинное сочувствие вперемешку с желанием отца дать тумаков сыну за дурной поступок. Мне даже стало стыдно за то, что заставляю такого замечательного человека злиться.
-Простите, доктор, впредь никаких резких движений, - сказал я с широкой улыбкой, глядя прямо в успокаивающиеся глаза доктора.
-Вот и славно, милок. Тогда я пошёл дальше на обход, а вы, молодой человек, - он обратился к безмолвно наблюдавшему до сего момента эту сцену Вите.
-Приглядите за пациентом, будьте так добры.
-Я за ним так пригляжу, никогда больше не захочет, чтобы приглядывали, помяните моё слово. Буду включать только успокаивающие нервы передачи, привяжу к кровати, а если будет артачиться - уговорю, дело не сложное.
-Давайте уж без подробностей, - на последних словах доктор еле заметно улыбнулся и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.
-Ну что, рассказывай, Лёша, пока этот зануда ушёл, - друг заговорщически мне подмигнул и достал из куртки одноразовую электронную сигарету.
-Это ещё что такое? – Я удивлённо покрутил разноцветную палочку в руках, сбоку которой было написано “Strawberry Ice-cream”.
-Ну ты даёшь! Не слышал про электронные сигареты? – Изумился Витя.
-Так это ещё и курить можно? – теперь изумился уже я и с радостью в глазах посмотрел на Витю, который выглядел очень довольным и гордым собой.