-Здравствуй, Алексей. Что-то срочное? – Вова неровно дышал и казалось, будто сжимал челюсть в какой-то попытке применить силу.
-Да, очень срочное. За мной гонится полиция, много. Называют убийцей, нужно встретиться, - на одном дыхании выплюнул я в трубку и начал прерывисто дышать.
-Понял, звони Харитону, он тебя встретит, где бы ты ни был, скажи, чтобы вёз тебя в “Алхимию” на Пушкинской, он поймёт.
-Пожалуйста, мужчина, спокойнее, сейчас, я договорю, - всё таким же безразличным голосом продолжил Вова, я сначала не понял к кому он обращается, но после яростного:
-Отпусти меня, скотина! Я тебе такую алхимию устрою, мало не покажется! – Видимо, я отвлёк Вову от важного задержания, жаль конечно, но ничего не поделаешь. Усмехнувшись, я сбросил звонок и поплёл к шоссе по картам. Позвонив Харитону и сообщив, что нахожусь посередине Можайского Шоссе, я пошел дальше. Было чертовски холодно, и холод я начал ощущать только сейчас. По больнице я ходил в одном свитере и немного тёплых штанах, благо мне разрешили сменить больничную сорочку хотя бы на это, иначе гипотермия была бы мне гарантирована. Дойдя до дороги, я увидел старенький уазик Харитона и его самого, курящего, облокотившись на дверь со стороны пассажирских сидений.
Харитон был восточной внешности мужчиной, с пышными усами и щетиной. Волосы у него были почти до плеч, шелковистые и угольно-чёрные. Ему было давно за сорок, но выглядел он на все двадцать. Никто не понимал, как же ему удаётся сохранять такой молодой вид. Но Харитон лишь отвечал с лёгким кавказским акцентом: “Секрет фирмы”. Впрочем, так он отвечал и на другие вопросы: где ты это взял, как оно работает, почему ты ездишь на уазике, когда столько получаешь? При этом он был достаточно понимающим человеком, пусть и пытающимся напустить загадочности, иногда. Зачастую, он всё-таки был мудр и рассудителен. Я подошёл к нашему дорогому водителю и спросил:
-Дашь закурить?
-Что, паршивый день? – Сказал, протягивающий мне зажигалку и сигарету с жёлтым фильтром, от которой сильно пахло табаком, Харитон.
Подпалив кончик сигареты и выпустив большую струйку дыма, вперемешку с паром, и отдав зажигалку Харитону, я сказал:
-Очень паршивый, спасибо. Пустишь погреться?
-Конечно, дорогой, залезай.
Я зашёл в открытую дверцу уазика и сел на свободное от различных реликвий сидение, начиная согреваться и поглаживать до сих пор нывшую ногу. Когда я сделал ещё пару затяжек, Харитон сказал:
-Куда едем, Лёш?
-В Алхимию. Вова сказал, ты поймешь, - просопел я и выкинул докуренный бычок в приоткрытое окно, параллельно закрывая его от холода.
-Как не понять! Поехали, а ты рассказывай, что случилось, если хочешь, конечно, - Харитон завёл машину, и мы тронулись. На большой скорости немного потрясывало, и боль отдавалась в повреждённую ногу и немного в живот, и это меня беспокоило больше всего. Я рассказал историю последнего часа водителю, во время которой он недовольно вставлял: “Вах, Шайтан” и тому подобное. Мне казалось, что “восточность” у Харитона только во внешности и ещё немного в акценте. В конце концов, насколько я знал, он всю сознательную жизнь прожил в Москве. Но то ли восточную кровь ничем не перебить, то ли он просто играл роль, поэтому обязательно должен был использовать сленг своего наречия. И тут вдруг зазвонил телефон. На экране высветилось: “Шеф”. Я незамедлительно взял трубку, из неё донесся взволнованный голос Геннадия Иоанновича:
-Ты как, в порядке? Прости, что не взял.
-Да, всё хорошо, если не считать больную ногу. Вы уже в курсе ситуации?
-Конечно в курсе, за кого ты меня принимаешь? – Спросил шеф, явно гордясь своей осведомлённостью обо всём и всегда.
-Тогда езжай к Вове, он тебе всё расскажет, и… Держись, Лёш, - я, не придав значения последним словам, положил трубку и продолжил смотреть на мелькающие улицы Москвы.