*Долгий гудок*
-Извини за то, что прошлое сообщение прервалось. Сейчас я продолжу.
Парень вытащил очередную сигарету из кармана и закурил. Вместе с пачкой из куртки выпал ручной фонарик.
-Упс, сейчас, подожди одну минутку, - Алексей нагнулся и взял предмет правой рукой, положив сигарету себе между зубов. Он громко и протяжно рассмеялся. Закончив хохотать, он весело сказал:
-Свет – это ориентир. Жизненная энергия, да и в целом двигатель жизни. Ты знал, что мы получаем более 80 процентов информации именно от зрения? Нам позволяет это делать свет. Ну да, что я тебе тут лекции читаю, лучше продолжу.
Алексей спрятал выпавший фонарик в карман и продолжил свой рассказ.
-Так вот. Мы подъехали к дому Вовы…
Глава 12
Глава 7
На улице уже смеркалось, всё-таки стояла середина декабря. Мы вышли из машины посреди густого елового леса. Вокруг шумели кронами зелёные, не по времени года высокие деревья. Снег не шёл, но полноправно принял правление у земли, застелив собой всю округу, до куда только доходил взгляд. Внизу была аккуратно выстелена тропинка из гладких камней, на ней не было ни капли воды или снега. “Он что, рабов нанимает, чтобы сохранять имидж перфекциониста?” подумал я, и мы двинулись в дом. Он был невероятно красив и насчитывал два этажа. Само строение было отделано тёмной древесиной, но кое-где проглядывались красные кирпичи, которые в том числе составляли большую трубу, что извергала чёрный дым в окружающую среду. Две маленькие пристройки высотой в один этаж, выполненные всё в том же стиле неизменной элитной классики, топорщились черепичными крышами по краям от входа. Перед парадной дверью, которая по краям была отделана, как мне показалось, серебром, спокойно лежал ковёр, на котором было написано: “Добро пожаловать домой”. Я улыбнулся и подумал про себя: “Интересно, что и Вова может иногда проявлять сентименты”. Мой коллега открыл дверь, и на улицу перед входом пролился тёплый свет люстры. Мы вошли в прихожую, и перед моими глазами оказалась просторная гостиная с узорчатым турецким ковром на полу, посреди которого стоял большой накрытый стол с восемью стульями. На стенах висели картины неизвестных мне художников, все как одна изображали зимнюю природу в разных ипостасях. Стены были сделаны из более приятного глазу дуба, покрытого мягким коричневым лаком сверху. В нос приветливо залетел запах ягодного пирога, и тут откуда ни возьмись выбежал большой силуэт и, опрокинув меня на пол, принялся вылизывать мне лицо. Это был золотистый ретривер, который уж слишком дружелюбно принимал гостей.
-Макс, ко мне, - ласково сказал тихий, добрый женский голос.
-Простите его, пожалуйста, он у нас очень любвеобильный, - мягко проговорила жена Вовы, которую я наконец мог рассмотреть, вставая после такого безрассудного нападения собаки. Женщина стояла около дверного проёма слева и слегка поглаживала подбежавшего к её левой ноге Макса, который радостно вилял хвостом и, высунув розовый язык, дружелюбно дышал, смотря на меня. Девушка казалась невысокой на фоне большого пса, он составлял где-то треть её роста примерно в 160 сантиметров. Светлые волосы лежали на её плечах, прикрытых шерстяной шалью. На невероятно красивом лице играли в улыбке тонкие красные губы и голубые глаза лучились дружелюбием и добротой. Она была одета в мягкий синий свитер, такие же в тон синие домашние штаны и серые тапочки. Я видел её лишь на фотографиях и сейчас никак не мог налюбоваться, в этой женщине было прекрасно всё. Не пойми меня неправильно, я не влюбился в неё с первого взгляда, как обычно в женщин влюбляются мужчины, нет. Я просто был пленён её красотой, пусть и в домашней одежде и без макияжа. Её радостью, что она излучала одним своим присутствием. Потому стоял, прикусив язык, и переводил взгляд с неё на Вову, который уже разделся и подошёл к жене, чтобы обнять. Потому неловкую паузу прервала она, стоя в обнимку с мужем:
-Представишь нас, Вов? – Сказала она, задрав голову к Владимиру и прижавшись к нему чуть поближе.
-Конечно, дорогая. Света – это Алексей. Алексей – это Света, - бросил как-то неловко мой коллега и поманил рукой собаку. Та радостно прильнула к груди Вовы, встав на задние лапы, и принялась вылизывать уже его лицо, чему он, впрочем, не противился.